– Вангели, – Теодора даже затрясло при звуках его имени, – Вангели держал ее взаперти! Он и его Пятерка Совета!
Теодора залихорадило от единой мысли о ненавистном мэре города. Взгляд Лазара неуловимо изменился: на какой-то миг Тео показалось, что он боится.
– С того момента твоя тень стала не просто нежительской…
– А тенью нелюдимца? Да?
Значит, все-таки он чудовище! Теодор запустил руку в волосы, вцепился до боли.
– Так я монстр, отец? – прошептал он, в отчаянии глядя на Лазара. – Это правда?
Лазар молчал.
– Я монстр!
– Но по-прежнему человек.
Тео провел пальцами по выпуклым очертаниям креста на щеке.
– Я умру? Пап?
Он просто хотел знать. Лазар, поколебавшись, кивнул. Внутри Тео что-то оборвалось, сломалось, но он вдруг почувствовал себя свободным перед мрачной определенностью. «Я умру».
– Папа, – сказал Теодор, – я успею тебя вывести?
Суровый лекарь Лазар Ливиану растерянно моргнул и мягко произнес:
– Тео…
Он поднял руку, но не решился протянуть к Теодору, только стиснул ткань рубашки на груди. Лицо его посветлело, и он улыбнулся:
– Тео… Ты не спасешь меня. Я слишком часто забирал у Смерти ее жертв. Детей, женщин, мужчин. Я не боюсь ее. И всегда знал, что однажды огонь меня догонит.
– Но это же Макабр! – вскричал Тео. – Смерть забирала людей, чтобы оставить на месте похищения игральные кости!
Тео зашарил рукой по карманам и вытащил кубик. Зеленая кость замерцала, разгоняя потемки. Он тяжело дышал. Но отец с грустью покачал головой:
– Нет, Тео. Смерть забрала тех, кого должна была забрать. Я был всего лишь одним из них.
– Но как… Но я же… Я пришел за тобой! Сюда! Папа!
Лазар шагнул ближе, вглядываясь призрачными глазами в каждую черточку лица Тео.
– Ты пришел не для того, чтобы спасти меня, Тео.
Постепенно доходило понимание.
– Ты пришел спасти себя.
Тео мотнул головой, но отец потребовал:
– Тео.
– Но я же…
– Тео! В моей смерти нет зла. Есть только радость, что я выполнил то, зачем пришел. Оплатил свои ошибки огромным количеством спасенных жизней. И знаешь, нежительская жизнь оказалась куда лучше первой. Тео, ты не понимаешь… Есть вещи куда хуже, чем смерть. Например, смотреть, как твой ребенок умирает! – Лазар стиснул руки на груди. – Я дал тебе жизнь! И я хочу только одного. Чтобы мой сын остался собой, тем мальчиком, каким ты очнулся после Связывания… Тем, кто спас филиненка. Кто радовался солнцу и ветру. Кто играл на флуере. Кто остался человеком, понимаешь? Есть вещи хуже, чем смерть. Это – стать нелюдимцем.
– Папа…
– Ты не превратишься в монстра! Слушай меня, Тео: вы все ошибаетесь. Не верьте Смерти. Какое ей дело до людей и их мечтаний? В мире слишком много несбывшихся надежд, чтобы она волновалась о единицах. Правда в том, Тео, что каждый Макабр Смерть жаждет исполнить лишь одно желание – свое.
– Это… ловушка? – задохнулся Теодор. – Макабр – ловушка? Обман?
– Не совсем. – Лазар знакомо прищурился. – Даже в ловушке мудрый увидит выход. Он там же, где и вход. Тебе не нужно гоняться за вещами, которые ты не в силах удержать просто потому, что они не твои. Волшебные зеркала, зелья, золото… Нет. Но ты правильно сделал, что решился на игру, Тео.
– Я пришел сюда за тобой!
Лазар покачал головой.
– И эта цель – спасти не себя, а другого – давала тебе силы все путешествие. Эта капелька любви. Благодаря ей ты остался человечным даже в присутствии тени. Но Вангели…
На сердце Тео словно обрушился тяжелый кулак. «Вангели!»
– Запомни, Тео. Любое зло, которое ты причинишь людям, повернет тебя к нелюдимцам. И если ты совершишь – не дай Бог! – непростительную ошибку…
«Убийство», – прошептал про себя Теодор. Отец не сказал этого вслух, но он и сам догадался.
– Тебя ничто не вернет. Понял?
«Вангели». К горлу подкатил ком. Теодор хотел сказать о том, что сделал, но не смог. Хотя отец, возможно, знал и сам.
– Я не пойду с тобой. Но хочу, чтобы ушел ты и забрал свой выигрыш. То, что не даст стать нелюдимцем. Укрепит обрывки связи, которую я создавал во время обряда. А сопротивляться смерти может лишь одно… – Лазар тяжело вздохнул.
– Что?
Лазар чуть улыбнулся:
– Я тебе постоянно говорил об этом.
– Не понимаю.
– Все хорошее, что есть в твоей жизни, Тео. Что дает желание быть здесь, на земле, и радоваться жизни. После неудавшегося обряда из твоей памяти многое стерлось, ты забыл свое беззаботное детство. Осталась лишь боль. Но лекарство, которое может тебя спасти, и так принадлежит тебе.
– Лекарство – память?
– Если и есть в этом мире где-либо исцеление, то только в ней, Тео. Только в памяти.
– Башня… – прошептал Теодор. – Комната памяти…
Лазар кивнул.
– Путеводитель говорил, в башне есть зал памяти! Моя память – там?
Лазар мельком заглянул за спину Теодору:
– Ты пришел один?
Внутри заныло. Отец все знал. Теодор только и мог что потупить глаза. Снова – один.
– Тео… ты не должен бороться в одиночку.
Захотелось крикнуть как в детстве: «Какие друзья? Ты ничего не понимаешь!» Но на этот раз все иначе. Их связывала не пустая болтовня у забора. Они вместе прошли огромные испытания, они по праву должны зваться друзьями. Но и эти «друзья»… Санда, Шныряла, Змеевик… Отвернулись. Бросили. Отвергли. Теодор содрогнулся и только сейчас понял: как же ему от этого больно!
– Ты ошибаешься насчет них, Тео. А они ошибаются насчет тебя. И на то есть причина. Причина, Тео.
«Причина?» – Тео сглотнул. На то есть причина. Отец смотрел, не сводя глаз, ожидая, что он сам поймет.
– Это он, – хрипло выдавил Теодор. – Все из-за него.
Ворона. Что-то в нем было очень странное, и Тео все казалось, он почти уловил за хвост отгадку. Раду оказался на их пути просто так? Неужели? Простое совпадение?
Нет.
Тео округлил глаза. Только сейчас понял. Смерть специально подбросила Раду на их путь, в соседнюю с Йонвой камеру! Йонва же говорил: на нем проклятие. Кто-то станет предателем! И этот кто-то – Раду. Он проиграл Смерти, и она заполучила его жизнь! Могла с его помощью что-то продумать? Ловушку? Да запросто!
Тео закусил губы. Остальные наверняка ни о чем не догадываются. А Ворона мог и похитить четки, и отрезать прядь своих волос и вложить в руку Тео, чтобы все подозрения упали на него.
