Улисс задумчиво подошел к столику на трех ножках в виде слоновьих лап, стоящему справа от двери на веранду. На лакированной деревянной поверхности лежали предметы, которые упомянула девушка: сушеные листья подорожника, проткнутые иголками крылья стрекозы, хвост скорпиона, заколка Берты и стрела… Еще здесь лежала плетеная ловчая сеть.
Лис осторожно взял в лапы стрелу и внимательно ее осмотрел.
– Черное оперение, наконечник чем-то смазан, возможно, ядом… Или кому-то хочется, чтобы нам так казалось. Не хочу тебя разочаровывать, но траектория полета говорит о том, что стрела в любом случае пролетела бы над головой. Тебя хотели не убить, а напугать. Далее: на древке надпись: «Сдайся иль сдохни, проклятое зло». Тебе знакома эта фраза?
– Нет, – ответила Берта. – Хотя проклятое зло определенно где-то рядом.
Улисс вернул стрелу на стол.
– Что было дальше?
Берта пристально поглядела на друга.
– Ты утверждаешь, что знаешь, кто это устроил, так зачем снова расспрашиваешь?
– Потому что твой рассказ помогает мне убедиться в правильности моих выводов. Пожалуйста, продолжай.
– Я отпрянула от стрелы, и в этот момент на меня свалилась сеть. – Берта кивнула в сторону столика с уликами. – Она была подвешена под потолком, и я опять задела какую-то нить. Я замахала руками, пытаясь высвободиться, и наступила на пепел. Поскользнулась на собственной заколке и упала, ушибив лапу… Это все.
Улисс уселся напротив девушки. Вид у него был еще более озабоченный, чем прежде.
– Меня не покидает одна мысль.
– Как бы ты жил дальше, если бы я умерла? – хлопая ресницами, предположила Берта.
– Нет. Почему преступники напали именно на тебя?
– Так это же очевидно. Я соперник.
– Да, но ты не самый опасный соперник. Было бы резоннее избавиться в первую очередь от куда более грозного Доктора или, например, Дельца… Так почему ты?
– Я так рада, что ты сохраняешь трезвость мыслей, – съязвила Берта. – Подруга чуть не отдала концы, но разве это помеха разгадыванию загадок? Да ничуть!
– Вообще-то, когда я услышал твой крик, то ужасно перепугался.
Берта не удержалась и широко улыбнулась.
– Правда?
– Конечно!
– И переживал?
– Да, и до сих пор переживаю. Вы же самые близкие мои друзья.
Широкая девичья улыбка немедленно исчезла.
– Мы?
– Ты, Константин, Евгений… – пояснил Улисс.
– Константин и Евгений, значит…
– Берта, в чем дело?
– В чем дело, значит…
Вдруг Улисс вскочил и хлопнул себя по лбу.
– Надо же успеть позвонить ребятам до прихода постояльцев! – Он кинулся к телефону.
– Бесчувственный дуб… – проронила Берта в сторону.
– Что? – спросил Улисс.
Берта спохватилась и замахала лапой:
– Звонить, срочно звонить!
Улисс набрал номер Евгения и включил громкую связь.
– Алло? – раздался голос пингвина.
– Привет! – ответил Улисс. – Ты уже вернулся, отлично! Ну что?
Ответить Евгений не успел, потому что в разговор встрял паникующий Константин:
– Что – «что»?! Буря, холод, как в морозилке, все белое – страх и ужас! Как я хочу тепло!
– Про бурю я знаю, – спокойно заметил Улисс. – Что удалось узнать Евгению?
Пингвин ответил:
– Ну, для начала, белый кошмар и правда оказался мне не так страшен. Все-таки я пингвин!
– А я не пингвин! – всхлипнул Константин. – Я хочу лето!
– Евгений, ты наша гордость! – сказал Улисс. – Продолжай.
Пингвин продолжал:
– Мне повезло, в спецшколе оказался ночной дежурный. И вот что я узнал…
Берта вздрогнула.
– Эй, о какой спецшколе речь?
– О, Берта, привет! – обрадовался Евгений.
– Я попросил ребят разузнать, что это за четвертый пункт положения о приеме в морскую спецшколу, – пояснил Улисс. – Тот самый, который ты жаждешь изменить.
Берта ахнула:
– Да как ты посмел! И после этого ты будешь говорить, что… Не знаю что. Будешь что-то говорить?!
– Буду, – твердо сказал Улисс. – Например, что беспокоюсь о тебе. Вся эта история с желанием и Духом Зимы не может не тревожить. А на твои обиды, уж прости, времени нет. Дух Зимы ожидается вами в два часа девять минут. И хоть я не Подросток, замечу: на часах двадцать два сорок!
Евгений кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Так я продолжу? Вот и хорошо. Четвертый пункт положения о приеме касается здоровья поступающих мальчиков.
– Мальчиков? – переспросил Улисс.
– Разумеется, это же школа для мальчиков.
Улисс покосился на Берту, та отвела взгляд.
– Мальчиков…
– Улисс, мне продолжать или ты собираешься повторять «мальчиков»? – поинтересовался Евгений.
– Продолжай. Что это за пункт?
– Это очень простой пункт. Он говорит о том, что в школу принимаются только абсолютно здоровые мальчики, без хронических заболеваний или инвалидности.
– Инвалидность, значит… Хотел бы я понять, при чем тут наша общая знакомая.
– И я хотел бы понять, – признался Евгений.
– А я хотел бы ясного неба и жаркого солнца! – выкрикнул Константин.
Вот эту тему Улиссу развивать сейчас совершенно не хотелось, поэтому он поблагодарил ребят и попрощался. Медленно повернулся к Берте. Девушка делала вид, что разглядывает свои коготки.
– Берта…
– Я не могу говорить, у меня болит лапа!
– Берта…
– Уже поздно, мне пора спать!
– Берта…
– Какой ужас, на меня кто-то напал!
– Берта, что ты натворила?
Берта оторвала взгляд от коготков.
– Ты о чем?
– О том, почему ты здесь.
– Яне понимаю…
– Понимаешь, но мне не жалко и пояснить. Надо?
Берта ответила после короткой паузы:
– Возможно…
Улисс начал говорить, тщательно подбирая слова.
– Изменить правила приема в спецшколу для мальчиков – очевидно, что ты этого хочешь не для себя. Тогда что же тебя погнало в такую даль от дома с робкой надеждой, что сказка про Духа Зимы окажется правдой? На мой взгляд, самые вероятные причины: любовь и чувство вины. Второе мне кажется убедительней.
