Актрису признание супруга возмутило куда сильнее.
– Ты все знал! Негодяй! Немедленно развод!
– Угомонись, солнышко, – с неприязнью сказал Антиквар.
– И не подумаю! Ты лжец, дорогой!
– Да неужели? Я лжец? А как насчет тебя, любимая?
– Когда это я лгала, родной?
– А вот когда произносила свое якобы желание, котик!
– Я честно сказала, что хочу помолодеть, рыбка.
– Помолодеть? И это все, счастьице мое?
– Немедленно замолчи, зайчик!
– Отчего же? Ты ведь обвинила меня во лжи! А чем сама лучше? Может, признаешься, как на самом деле звучит твое желание, душечка?
– А ну цыц, цыпленок!
– Ты хочешь не только помолодеть, о, антиквариат моего сердца…
– Молчать!
– …а чтобы все другие актрисы состарились!
Все остальные, в течение этой перепалки дружно переводившие взгляды с одного спорщика на другого, ошеломленно уставились на Актрису.
– А что такого? – с вызовом вскинула голову волчица. – Это почти одно и то же!
– Впервые вижу такое огромное «почти»… – проронил Улисс.
– Какая подлость! – ужаснулась Влюбленная.
Актриса отмахнулась.
– Ой да ладно, можно подумать, вы все тут правду сказали!
Поднялся невообразимый шум. Постояльцы, кроме Берты и Улисса, вскочили со своих мест и принялись орать друг на друга. Улисс отошел к застекленной двери на веранду и мрачно выглянул наружу. Хозяйка схватилась за голову и поспешно покинула общую комнату. За ней с криками: «Стойте!», «Вы должны быть на моей стороне!» – выбежали остальные. Остались только Улисс и Берта.
В комнату стремительно вернулся Подросток, схватил левую лапу Улисса, посмотрел на часы и объявил:
– На часах двадцать три пятьдесят!
После чего вновь убежал.
8
Улисс оставался мрачен и неподвижен. За заснеженной верандой простирался безжизненный мрак… Нечто похожее лис ощущал и внутри себя.
– Через десять минут полночь… – тихо произнесла Берта.
– Да… – отрешенно произнес Улисс. – И наши желания превратятся в тыкву… – Он резко повернулся к Берте. – Актриса права, я уверен!
Девушка растерялась:
– В том смысле, что пускай другие актрисы состарятся?
– Нет. В том смысле, что все остальные тоже врут про свои желания. Чует мое сердце, что каждый из господ соперников собрался к Духу Зимы с чем-то не менее гнусным, чем Актриса. И мне, как арбитру, – пусть даже мое решение ничего не изменит, – следует знать правду!
Берта пожала плечами.
– Какая разница? Ты же не веришь в Духа Зимы. Или, постой… Ты веришь!
– Не верю.
– Еще как веришь! Иначе не разволновался бы так! О, вот такой Улисс мне нравится больше! Теперь поможешь мне всех обыграть?
– Прости… Ты знаешь мое мнение, и оно не изменилось.
Но Берта не унималась.
– Кто-то же загадает желание, верно? И если все вокруг хотят всякие гадости, то значит, ты должен помочь мне!
Однако и Улисс был настроен решительно.
– Нет. Я постараюсь никого не допустить к Духу Зимы.
– Я снова разочарована в тебе как в друге, – вздохнула Берта. – Только скажи: если ты намерен оставить зимнюю сказку несбыточной, зачем тебе знать реальные желания наших лгущих друзей?
– Чтобы понять, кто из них наиболее опасен. На случай, если мне не удастся остановить всех и придется выбирать… Чтобы минимизировать вред.
– И как ты собираешься узнать правду? Они тебе ее так просто не выложат.
Улисс загадочно улыбнулся.
– Мне – нет. А Духу Зимы выложат.
– Вот тут я не поняла.
– Поймешь. Побудь здесь, я скоро вернусь!
Улисс выбежал из комнаты так стремительно, что Берта не успела и слова произнести.
– «Побудь здесь»… – проворчала она после нескольких минут молчания. – А куда я денусь-то, с моей многострадальной лапкой! Нет чтобы взять с собой, обнять и подставить плечо. А я бы охала и врала: «Ну что ты, не надо», а он бы отвечал: «Это мой долг», а я бы возражала: «Я могу и сама, по стеночкам, ползком, по коврику», а он тогда без слов понес бы меня дальше на лапах. И чтобы все видели! Ой, нет… Нельзя, чтобы видели. А то могут заподозрить, что мы знакомы, а я все еще рассчитываю, что он опомнится и поддержит меня. Так что пускай несет меня тайно!
С сосредоточенным видом вернулся Улисс. В одной лапе он нес магнитофон, из карманов торчали инструменты: молоток, отвертка…
– Магнитофон? – удивилась Берта. – Хочешь станцевать? Специально ждал, когда я останусь без лапок?
Улисс не отреагировал. Он подошел к стоящему под настенным посудным шкафчиком столику с телефоном и принялся быстро что-то разбирать и заново собирать.
– Эй, ты что там делаешь? – любопытствовала Берта.
Ответом ей были стуки и скрипы.
– Ты что?! Зачем разбираешь магнитофон?! Что тебе сделал этот несчастный аппарат?!
Стуки и возня усилились.
– Улисс, ты что творишь вообще! Зачем прячешь динамик в шкафчик?!
Лис закончил возню, унес из комнаты инструменты и то, что осталось от магнитофона, а затем вернулся и набрал на телефоне номер. Раздались громкие длинные гудки.
– Ладно, – сказала Берта, – я поняла, ты усилил громкость телефона до уровня стадионного концерта. Но зачем?! Да объясни же наконец!
– Секунду… – наконец соизволил ответить Улисс.
Гудки прервались, на другом конце линии ответили.
– Алло? – оглушающе раздался из посудного шкафчика голос Евгения.
– Евгений, вы готовы? – спросил Улисс.
– Даже не знаю… А что, уже надо? Мы разговаривали всего десять минут назад.
– У меня все готово.
Ничего не понимающая Берта рассвирепела.
– Что готово?! Улисс, ты что, говорил с ребятами из своей комнаты?! Секретничали?!
– Секретничали, но не от тебя. Сейчас все поймешь. Евгений, Константин, у нас нет времени! Вот-вот нагрянут постояльцы!
– Ладно… – ответил Евгений. – Пожалуй, я готов.
– А я не готов! – захныкал Константин. – Не хочу быть Духом Зимы! Я хочу быть Духом Лета! Пускай будет лето! Здесь так бело и страшно!
Берта охнула.
– Духом Зимы?! Эй, вы что задумали?!
– Мы задумали… – начал было Евгений, но девушка его перебила:
– Не объясняйте, я уже поняла! Улисс, ничего не выйдет! Никто не поверит!
