Внезапно профессору показалось, что он не один. Нет, он ничего не увидел и не услышал, но внутреннее чутье, обостренное страхом и осторожностью, настаивало, что в тоннеле кто-то есть. Сзади. Вольта похолодел, в пасти пересохло. Он резко остановился, рассчитывая, что тот, кто крадется за ним, не успеет затормозить и выдаст себя.
Этого не случилось.
Либо воображение разыгралось, либо этот, который сзади, не так-то прост.
Тогда Вольта резко развернулся. И чуть было не упал на рельсы, с трудом сохранив равновесие.
Тоннель, неубедительно освещаемый ленивыми лампами, убегал вдаль, во тьму. В этой тьме профессор никого не увидел. Но там точно кто-то был.
Что-то блеснуло и пропало. Луч? Точно не от фонаря. А от чего?
Вот, опять!
По черноте, шагах в двадцати от Вольты, пробежала рябь. Она приняла очертания какого-то зверя.
Он приближался.
– Пожалуйста, не пугайтесь, – произнес зверь, и эхо разнесло его слова по тоннелю.
Профессор попятился.
– Не указывайте, что мне… не делать! – Ему не удалось скрыть панические нотки в голосе.
– Мы не желаем вам зла, – сказал зверь.
«Мы»? Он сказал «мы»! Вольта принялся озираться по сторонам, тем самым дав понять неизвестному зверю, что тот сболтнул лишнее.
– В смысле я, – сказал зверь. – Я не желаю вам зла. Давайте просто поговорим. – Он сделал несколько шагов, и Вольта наконец его разглядел.
Шакал! В костюме… астронавта! Только без шлема.
– Я знаю, кто вы! – выкрикнул профессор, правда, крик его больше смахивал на визг.
– Серьезно? – удивился шакал.
– Да! Вы Ясон! И вы не Ясон!
– Звучит противоречиво, не находите?
Профессор не собирался ничего объяснять этому злодею. Вряд ли злодею стоит знать, что Вольте известно про голомаскировку.
Шакал вздохнул – ученому показалось, что с горечью. Это было неожиданно и как-то не очень хорошо вязалось со злодейским образом Ясона.
– Вы не готовы к разговору. Страх мешает. Не беспокойтесь, я ухожу. Может, в другой раз… Но у меня к вам просьба. Передайте Лаэрту, что я знаю… чей он потомок.
Ясон развернулся и зашагал прочь. Вскоре тьма поглотила его силуэт.
Вольта облизал пересохшие губы. Как-то он легко отделался. Не слишком ли это хорошо, чтобы быть правдой? Последние слова шакала – явная угроза. Насколько серьезно следует к ней отнестись?
Размышлять об этом времени не было. Скоро проедет первый поезд, и лучше убраться из тоннеля до его появления.
Профессор поспешил в убежище.
28
Несмотря на ранний час, в убежище все проснулись задолго до прихода Вольты и уже успели поссориться.
Первой волну возмущения подняла Елена. Спалось ей плохо. Всю ночь ее одолевали тревожные мысли, и к рассвету они ее одолели.
– Что мы вообще здесь делаем?! Прячемся, как какие-то преступники! От кого, зачем?! Для чего ты нас за собой потащил?!
– Да, для чего?! – поддакивал Артем.
– Я не тащил, – напоминал Лаэрт. – Напротив, уговаривал вас остаться.
– Да, уговаривал, – кивал Артем.
– Плохо уговаривал! – возмущалась Елена.
– Очень плохо, – кивал Артем.
– Это нечестно! – замечал Лаэрт.
– Несправедливо, – соглашался Артем.
Перебежки тигренка еще более рассердили кошку, и она обрушила свой гнев на мальчика.
– Я не понимаю, ты на чьей стороне?!
Артем недоуменно заморгал:
– Разве мы не на одной стороне?
Эта реплика немного остудила воинственный пыл Елены. Но от своего она не отказалась:
– Так зачем мы здесь, Лаэрт? Какая важная цель заставила тебя, нарушая запреты, прибыть к моему дяде? Я же вижу, вы с ним что-то замышляете! Это нечто такое, за что нас всех вышвырнут в Страшную Наружу?
После короткой паузы, во время которой лис тщательно подбирал слова, он ответил:
– Если то, что мы, как ты говоришь, замышляем, удастся… То больше никого никогда не вышвырнут в Страшную Наружу. И даже самой Страшной Наружи не будет.
Елена уставилась на него с выражением ужаса в глазах:
– Вы рехнулись…
– Можешь уйти, – заметил Лаэрт.
– Как я уйду?! – в сердцах выкрикнула девушка. – Куда? На поезд, что ли, сяду? И никто не спросит, как я здесь очутилась? Да меня тут же схватят!
– Может, и не схватят, – предположил Артем. – Может, снова этот… якобы император… поможет.
Елену это предположение не убедило. А Артему пришла в голову любопытная идея, он принялся ее обдумывать и потерял интерес к разговору.
Вскоре пришел Вольта.
29
Лаэрт и Елена сразу обратили внимание, что профессор растерян и даже напуган. Но высказаться они не успели, потому что ничего не заметивший Артем только что додумал свою интересную мысль и возбужденно кинулся к Вольте:
– Я понял, как голограмма императора вышла из поезда! Профессор, голограмма может сама на себе носить портативный проектор?
Ученый вздрогнул. Он вспомнил тот непонятный луч во тьме тоннеля, после которого из тьмы материализовался Ясон. Он осторожно ответил:
– Полагаю, это возможно. Голограмма – физический объект, который вполне может быть плотным, если сильно сблизить омикронные частицы, из которых он состоит. Она может носить на себе что угодно, в том числе и проектор, который ее же и создает.
– Вот оно! Голограмма императора носила на себе проектор!
– Возможно. Но тогда это не голограмма императора.
– Как так?!
– Сейчас объясню. Ты имеешь в виду ситуацию, когда субъект находится где-то в другом месте, а мы видим его голопроекцию. Она повторяет все, что в этот момент делает субъект. Но если голограмма является результатом работы портативного проектора, который она сама же и носит, то нет нигде никакого субъекта, который ею управляет. Другими словами, это голограмма, которая выглядит как император. Но это не голограмма императора. Понимаешь?
– А?
– Скажу проще. Такая голограмма существует сама по себе. А управляет ею компьютерная программа в самом проекторе. Этакая голографическая версия робота. Однако есть еще одно «но». Такая голограмма может существовать, только если ее запустит кто-то реальный. Ну, или другая такая же плотная голограмма, способная нажимать кнопки. Сама она себя запустить не может.
У Елены, которая всю жизнь испытывала притяжение к гуманитарным наукам и отталкивание от точных, от этих разговоров разболелась голова.
