– Ты еще не так долго одна, и ты приноровишься.
Уинтер поставила кружки с какао на стол и снова села.
– Я не планировала беременеть до окончания ординатуры и уж точно не собиралась воспитывать ребенка одна без мужа.
– Иногда жизнь преподносит нам сюрпризы, милая, – сказала Мина, сжимая ладонь Уинтер. Она отпила какао и с нежностью посмотрела на уставшую девушку. – Ты только не обижайся, но мне кажется, без Дейва тебе лучше.
– Конечно, я не обижаюсь, я тоже так думаю, – Уинтер закрыла глаза и откинулась на спинку стула. – Иногда я чувствую, как с моих плеч свалилось огромное бремя, но порой меня охватывает дикая паника.
– По тебе не скажешь.
– Научилась хорошо это скрывать. Ординатура в хирургии – лучший учитель. Там никогда нельзя показывать свой страх, – Уинтер снова выпрямилась и нахмурилась, глядя в кружку. – Не думала, что где-нибудь будет еще жестче, чем в Нью-Хейвене, но эта больница – просто жесть.
– Ты выглядишь очень уставшей. Кто-то уже устроил тебе ад?
– Знаешь, трудностей там оказалось не больше, чем я думала, – подув на какао, Уинтер сделала большой глоток. – В целом остальные ординаторы – довольно милые люди, а это самое главное.
– Тогда что тебя так тревожит? – Мина потянулась рукой к собаке и потрепала ее по морде. Лабрадор с размаха распростерся рядом с ней на полу, издав многострадальный вздох.
Уинтер слегка порозовела и покачала головой.
– Да так, глупости одни.
– Я бы не сказала, если учесть, с каким грохотом ты шарила по шкафчикам посреди ночи.
– Кое-что случилось во время вечернего обхода, – Уинтер провела рукой по своим волосам, все еще пытаясь прогнать ощущение неловкости. – Я случайно увидела, как один из ординаторов тискал администратора.
– Всего-то! – рассмеялась Мина. – Мне казалось, это обычное дело для ординаторов. Перед началом ординатуры я недвусмысленно предупредила Кена, чтобы он следил за своими руками и прочими частями тела, чтобы совсем не остаться без них.
Уинтер застенчиво рассмеялась.
– Ты права, это случается. Просто я этого не ожидала и сильно смутилась.
– Давай поговорим про твоего старшего ординатора. Он симпатичный? – Мина стала нарочито поднимать брови. – Может, тебе стоит с ним замутить?
– Это она, – уточнила Уинтер, чувствуя, как у нее теплеет в груди.
– Вот это да, как интересно! – Мина изучающе посмотрела на Уинтер поверх своей кружки. – Сдается мне, администратор – тоже девушка?
– Еще какая, – с блеском в глазах подтвердила Уинтер. – Она выглядела так, словно была готова съесть Пирс прямо там.
– Значит, Пирс. Это и есть старший ординатор с шаловливыми руками?
Перед мысленным взором Уинтер высветилась крепкая, широкая рука, которую Пирс запустила в черные волосы девушки-администратора. Красивая рука, в которой чувствовалась сила. Уинтер вспомнила, с какой точностью двигались руки Пирс во время операции, как ловко они орудовали инструментами, как нежно обращались с важными органами пациентки. Какие хорошие руки. Больше добавить нечего.
– Уинтер, солнышко, ты где витаешь?
Уинтер подпрыгнула на стуле.
– О, я здесь, просто устала, кажется. О чем мы говорили?
– О докторе-бабнике по имени Пирс.
– Да, ее зовут Пирс Рифкин, и она дочь заведующего хирургическим отделением.
– Вот поэтому она преспокойненько балуется во время обходов. Ей, наверное, все сходит с рук.
– Да нет же! – поспешно сказала Уинтер. – Она вовсе не такая. Пирс очень сосредоточенная и ответственная, когда речь идет о работе, и она никогда не пользуется положением своего отца.
– Судя по всему, она тебе немного нравится.
– Я… – Уинтер вдруг встала и пошла к раковине. Стоя к Мине спиной и споласкивая кружку, она сказала: – Мне не нужно ее любить, мне нужно с ней работать, и мне бы хотелось не наталкиваться на нее в тот момент, когда она зажимает какую-то фифу в кладовке.
– Ага, я тебя поняла, – оттолкнувшись от стола одной рукой, Мина с легким стоном поднялась со стула. – Может, сказать Кену, чтобы он удовлетворял свои животные потребности в больнице? Я уже устала делать детей.
Уинтер со смехом повернулась и оперлась бедрами о раковину.
– О да, могу себе представить! – она взяла со стола кружку Мины. – Давай помою.
– Итак, тебя беспокоит то, что они занимались неположенным делом, или то, что она лесби? – нейтральным тоном спросила Мина.
– Мне абсолютно все равно, что она лесби, – уверенно ответила Уинтер и нахмурилась. – Почему ты подумала, что мне может быть не все равно?
– Я не подумала, я просто спросила.
– Мне по барабану, с кем спит Пирс Рифкин, с мужчиной, женщиной или животным, – процедила Уинтер.
– Иногда и не различить, кто из них где, – рассмеявшись, заметила Мина.
– Какая разница, кто с кем спит.
Уинтер взяла Мину под локоть.
– Пойду поцелую свою спящую принцессу.
– Только не разбуди ее.
– Не волнуйся, я осторожно. Мне вставать в четыре часа, и я готова рухнуть в постель прямо сейчас.
– Сладких снов, – пожелала ей Мина, когда они расходились по комнатам.
Уинтер надеялась, что будет спать безо всяких снов.
* * *
Пирс вытянулась на узкой кровати в дежурной комнатке без окон. Она сбросила обувь и выложила все свои вещи из карманов на маленький прикроватный столик: пейджеры, мобильный телефон, бумажник и ключи. Пирс закинула руки за голову и уставилась в потолок. Она не собиралась спать, зная, что вскоре у нее обязательно зазвонит телефон. Иногда медсестры спрашивали у нее что-нибудь насчет лекарств или повязок, и она могла решить эти вопросы, не выходя из дежурки. Но даже эти простые звонки прерывали сон, и порой от этого было так тяжело, что проще было не спать совсем.
Иногда медсестра сообщала ей об изменениях важных показателей пациента, и Пирс приходилось вставать и идти в палату, чтобы понять, что именно происходит. Резкое повышение температуры посреди ночи могло свидетельствовать, что пациенту было больно дышать из-за шва, и поэтому он дышал слишком поверхностно. В конце концов, в легких скапливалась мокрота и другие выделения, что и вызывало температуру. Лечилось это элементарно – прокашливанием.
Но в других случаях внезапный жар указывал на серьезную инфекцию или разрушение тканей на участке, где была сделана операция. Если это не распознать вовремя и промедлить с лечением даже на несколько часов, это могло крайне негативно сказаться на здоровье больного. Разбираться с такими ситуациями по телефону она не могла, да и это было не по правилам. Некоторые ординаторы пытались, потому что бесконечные бессонные ночи и высокий темп работы порождали желание схалтурить хоть где-нибудь. Но в большинстве случаев ординаторы выполняли все свои обязанности, и Пирс никогда не отступала от правил. Она четко знала, что должно быть сделано, и делала это всегда.
