Ей хотелось расслабиться и если не уснуть, то хотя бы немного отдохнуть. Но расслабиться не получалось. Пирс крутилась на койке, взбудораженная больше обычного. День был наполнен самыми неожиданными эмоциями, и началось это тогда, когда она впервые увидела Уинтер в коридоре. Пирс не переставая думала о девушке с того момента, как Уинтер ушла домой, и почему-то никак не могла отмахнуться от мысли, что Уинтер на нее разозлилась. Их что-то связывало, хотя и много меньшее, чем связывало Пирс с некоторыми женщинами, которых она видела каждый день. Многие девушки, с которыми у Пирс были недолгие романы, прямо давали ей понять, что не прочь возобновить связь, но Пирс легко уклонялась от их знаков внимания. C Уинтер они даже не целовались, и Пирс не понимала, что с ней происходит. Она недовольно застонала и снова перевернулась на кровати, пытаясь улечься поудобнее.
– Мне нужна разрядка, – пробормотала Пирс. Однако у нее не было ни желания что-то с этим делать, ни энергии. Она пребывала на взводе весь день и понимала, что пара минут – и все, но в глубине души знала, что быстрый оргазм не уймет ее беспокойство. Пирс повернулась на бок, поджала колени и закрыла глаза.
Она, должно быть, задремала, потому что нежный поцелуй в шею оказался для нее полной неожиданностью. Пирс не слышала, как кто-то вошел в дежурку. Моргая в темноте и стараясь разогнать туман в голове, она легла на спину.
– Кто здесь?
Теплые влажные губы прижались к ее губам, кто-то нежно обвел языком ее рот. Пирс ощутила сладкий привкус: жвачка, наверное, подумала она. Потом к ее боку прижалась чья-то большая упругая грудь, а чья-то рука потянула за завязку ее штанов. Пирс хлопнула по этой руке, которая рвалась к ней под одежду.
– Андреа, это ты?
– Ты ждала кого-то другого, детка? – промурлыкала Андреа, покусывая Пирс за подбородок и залезая к ней в штаны. – Я не смогла дождаться конца смены, я так сильно хочу тебя.
– Может, ты немного притормозишь… – но тут пальцы Андреа проникли к ней между ног, и Пирс лишь выдохнула: – Господи!
– Я знала, что ты будешь мокрой, – Андреа с задравшейся юбкой легла поверх Пирс и вставила свою ногу между ее бедер. – Я умирала от желания сделать это. Как же хорошо!
И без того взвинченная Пирс, на которую неожиданно обрушились ласки Андреа, возбудилась до предела. Ей хотелось, чтобы Андреа перестала ее трогать, но с не меньшей силой ей хотелось прийти к финалу. Задыхаясь, Пирс взмолилась:
– Дай мне минуту, просто подожди!
Но стонавшая в беспамятстве Андреа, которая вжималась в Пирс всем телом, зашла уже слишком далеко, чтобы о чем-то раздумывать. Пирс почувствовала, как ее кусают за шею, и прежде чем она успела возразить, ее тело стало резко содрогаться от оргазма. Пирс укусила Андреа в ответ, и та взвизгнула от удовольствия. Пирс настиг второй оргазм, и на мгновение ее сознание полностью отключилось.
– О Боже, детка, как мне это было нужно. И я знаю, ты тоже в этом нуждалась, – растягивая гласные, сказала Андреа, облизывая место на шее Пирс, куда вонзались ее зубы. – Разве не так?
– Так, – безжизненным голосом согласилась Пирс, пока Андреа приводила в порядок свою одежду. – Это было именно то, что нужно.
– Тебе не помешает сменить штаны, малыш, – заметила Андреа, вставая с койки и поправляя свои волосы. – Я оставила на тебе мокрое пятно.
Пирс крепко жмурилась, пока до нее долетал постепенно затихавший смех Андреа, которая удалялась по коридору. Поняв, что уснуть не удастся, Пирс встала и отправилась на крышу. Небо было затянуто облаками, ночь выдалась холодной. Отголоски недавних ласк все еще будоражили тело Пирс, но только в них не было ни капли тепла.
Глава 10
Следующим утром Уинтер пришла в кафетерий за десять минут до назначенного времени. Увидев, что там уже сидит Пирс со стаканчиком кофе, она почувствовала легкую досаду, но не удивилась. Уинтер осмотрела стол на предмет следов хотдогов, но ничего такого не обнаружила. Должно быть, уличные продавцы еще не разогрели соус чили. Уинтер выдвинула стул и села рядом.
– Доброе утро.
– Доброе, – буркнула Пирс.
– Бурная ночь? – спросила Уинтер.
Она сделала глоток кофе, бросила взгляд на Пирс и обомлела при виде маленького синяка, заметного на бледной коже над ключицей. «Это не просто синяк, – догадалась Уинтер, – это отметина. Кто-то специально ее укусил». Мысль, что кто-то захотел оставить на теле Пирс свою метку, и что она позволила это сделать, задела Уинтер до глубины души. В голове у нее мелькнул образ брюнетки из кладовки, которая буквально повисла тогда на Пирс. Не успев подумать, Уинтер выпалила:
– Судя по всему, и впрямь очень бурная!
Пирс нахмурилась, услышав явный сарказм в голосе Уинтер, и проследила за ее взглядом. Она провела рукой по шее и почувствовала легкую боль. Вот дерьмо.
– Если пожелаешь это замазать, в моем шкафчике есть косметика, – холодно предложила Уинтер. – Если не хочешь, чтобы все узнали, чем ты занималась… на дежурстве.
– Да, я дежурила, но то, чем я занимаюсь в свободное от вызовов время, никого не касается, – с угрозой в голосе произнесла Пирс.
– Тебе не приходило в голову, что ты подаешь другим ординаторам плохой пример?
– Ты так считаешь? – Пирс наклонилась вперед, ее нервы были на пределе. После ухода Андреа ничего экстренного не произошло, но Пирс все равно не смогла уснуть. Несмотря на холод, она простояла на крыше около часа, а потом вернулась в больницу, испытывая нестерпимое желание принять душ. Она чувствовала себя грязной, но не могла понять почему.
Пирс и раньше случалось заниматься сексом на дежурстве, и ей обычно нравилось, когда другая женщина добивалась того, чего хотела, потому что сама она поступала именно так. Кроме того, Андреа проделывала это далеко не впервые. Но Пирс отчего-то злилась. Злилась, что Андреа думала, что может прийти без приглашения и застать ее готовой к сексу. Злилась, что не смогла отказать. Злилась, что после оргазма ничего не почувствовала. Нападки Уинтер лишь подчеркнули ее недовольство собой, и после тридцати часов без сна Пирс не могла это вынести.
– А тебе не приходило в голову, что твоя работа состоит в том, чтобы следить за больными, а не высказывать свое мнение, когда тебя не просят?
Уинтер откинулась на стуле, ошарашенная резким тоном Пирс и полыхавшей в ее глазах яростью. Она явно зашла слишком далеко. Мало того что Рифкин была ее старшим ординатором, они были едва знакомы. Да, они вместе поужинали, но это не давало ей права читать Пирс мораль. И все же Уинтер душил гнев, она сама не могла понять почему. Усилием воли она удержалась и не ответила грубостью. Уинтер сделала то, что делала всегда, когда оказывалась припертой к стенке: она взяла свои эмоции под железный контроль.
– Спасибо, я готова позаботиться о своих пациентах, – сказала она лишенным всякого выражения тоном.
