Выругавшись про себя, Пирс резко встала и пошла занимать очередь. Когда она вернулась со вторым стаканом кофе, остальные ординаторы уже сидели за столом. Пирс устроилась на своем месте и, избегая встречаться с Уинтер взглядом, отрывисто сказала:
– Давайте с начала списка.
– Палата 1222, Арнольд, четыре дня после… – стала зачитывать Уинтер.
Когда они закончили обсуждать состояние пациентов, Пирс раздала ординаторам инструкции на день.
– Уинтер, ты с завотделением на операцию по удалению селезенки.
– Крутая операция, – с завистью заметил Брюс.
– Когда младшие ординаторы разошлись Уинтер спросила:
– Ты уходишь?
– Ненадолго, – расплывчато ответила Пирс. Официально ее дежурство закончилось, и сейчас она могла спокойно уйти из больницы. Она должна была отправиться домой. Но она редко так делала.
Уинтер оценивающе посмотрела на старшего ординатора, но решила не говорить Пирс, что та выглядит очень усталой. Как только что заметила Пирс, это не ее дело.
– Тогда до завтра.
– Да, до завтра.
Пирс ждала, не намекнет ли Уинтер, что не против компании по пути в операционную. Но ее подопечная ушла, и Пирс оставалось лишь пожать плечами. Глядя девушке вслед, она гадала, как от приятного во всех отношениях ужина, который был у них накануне, они дошли до этого неприятного молчания. Интересно, а как бы Уинтер отреагировала на ту сцену с Андреа, если бы она, Пирс, была парнем? Пирс никогда не переживала насчет своей ориентации, и ей было безразлично, если кого-то это волновало. «Но вдруг Уинтер не все равно, – подумала она и почувствовала горечь. – Проклятье!»
Пирс вздохнула и покачала головой. Она выбросила пустой стакан из-под кофе в мусорку и направилась в рентгенологию, чтобы просмотреть снимки пациентов. Она не пойдет домой. Что ей там делать? Лежать и думать? Этого ей совершенно не хотелось.
* * *
– Как изменится состав периферической крови пациентки после этой операции, доктор Томпсон? – спросил у Уинтер Эмброуз Рифкин, делая разрез на животе у двадцатитрехлетней девушки.
Уходя из больницы ночью, Уинтер не знала, на какой операции ей придется ассистировать. Она, конечно, взяла с собой расписание операций, но не успела его просмотреть. Уинтер уснула, как только добралась до кровати, и не смогла встать на час раньше, как собиралась, хотя и поставила будильник. В итоге она успела лишь принять душ и чмокнуть дочку на прощание.
Ронни, которая уже проснулась, потянулась к ней обеими ручонками и улыбнулась. Уинтер, зная, что ей пора бежать, все же присела на край кроватки. Дочка забралась к ней на колени и стала оживленно рассказывать о каком-то персонаже из мультика, который им, видимо, включала Мина. Уинтер не понимала, о ком речь, но с увлечением подыгрывала дочке. Она прижимала девочку к себе, вдыхала ее запах, не думая ни о чем другом, наслаждаясь этими короткими мгновениями и прогоняя тоскливую мысль о следующих двух годах, когда она будет редко видеть Ронни.
Теперь, в операционной, Уинтер лихорадочно рылась в памяти в поисках ответа на довольно непростой вопрос. Если бы у нее спросили что-нибудь насчет кровоснабжения селезенки или гемолитической анемии, она явно ответила бы лучше. Но в мозгу у Уинтер пронеслась фраза: «Лучше ошибка, чем неуверенность», и она твердо проговорила:
– Повысится число белых кровяных телец и возникнет мегакариоцитоз.
– Хм. Отодвиньте, пожалуйста, селезенку, – попросил у нее Рифкин.
Когда Уинтер осторожно разместила хирургический спонж позади селезенки, краем глаза она заметила, как открылась дверь и в операционную вошла Пирс. Изрядно удивившись, Уинтер бросила взгляд на настенные часы: был почти час дня, и Пирс уже давно должна была покинуть стены больницы. Уинтер снова сосредоточилась на операции, но поняла, что Пирс стоит рядом с анестезиологом и смотрит на происходящее поверх стерильного экрана. Не поднимая глаз и продолжая проводить операцию, старший Рифкин спросил у Пирс:
– Что вы хотели, доктор Рифкин?
– В отделение скорой помощи поступил пациент с расслаивающейся аневризмой брюшной аорты. Ему срочно необходима помощь.
Руки завотделением продолжали двигаться быстро и точно.
– Размер?
– Одиннадцать сантиметров, плюс поражена левая подвздошная артерия.
– Каков ваш план? – старший Рифкин задал вопрос и вытянул правую руку: – Зажим Сатинского.
– Вскрыть аневризму и сразу поставить шунт, а потом заняться артерией, – отрапортовала Пирс.
Старший Рифкин выпрямился и посмотрел через операционный стол на Уинтер, которая также подняла голову.
– Заканчивайте удаление селезенки, доктор Томпсон. Доктор Рифкин вам поможет.
С этими словами он отошел от стола и подал медсестре знак развязать ему халат. Рифкин снял халат и перчатки, скатал их вместе и бросил, целясь в контейнер, но промахнулся.
Несколько секунд ошарашенная Уинтер молчала, потом произнесла: «Да, сэр», но Эмброуз Рифкин уже покинул операционную. Уинтер быстро перешла на другую сторону стола. Через пять минут Пирс заняла место первого ассистента и поздоровалась:
– Привет.
– Привет, – отозвалась Уинтер, мягко ощупывая селезенку. Похоже, никаких других спаек, разрыв которых мог вызвать сильное кровотечение, вокруг органа не было. Уинтер вытянула правую ладонь и попросила у стоявшей рядом медсестры ножницы Меценбаума.
Пирс наклонилась и заглянула в брюшную полость.
– Ничего себе, какая крупная!
– М-м-м. Можешь посильнее потянуть зажим? – попросила ее Уинтер.
– Он пытал тебя насчет периферийной крови?
Глаза Уинтер сверкнули и сразу вернулись к работе.
– Это один из стандартных вопросов?
– Ага.
– Спасибо, что предупредила, – буркнула Уинтер.
– И как далеко вы продвинулись? – спросила Пирс, усмехаясь под маской. Это была своего рода инициация, и хотя она уже рассказала Уинтер о вопросах, которые обычно задавали ординаторам хирурги, на вопрос о селезенке попадались все.
– Лейкоцитоз и мегакариоцитоз.
Пирс тихонько присвистнула.
– Очень хорошо. Он спросил у тебя, что потом?
Уинтер пережала, а затем разделила селезеночную артерию и вену. С осторожностью она вынула увеличенный орган.
– Нет, как раз вошла ты.
– Тогда тебе повезло. Он бы спросил у тебя об особенностях красных кровяных телец после удаления…
– …тельца Хауэлла-Жолли, – договорила Уинтер.
От неожиданности Пирс даже моргнула.
– Впечатляет, доктор Томпсон.
Услышав в голосе старшего ординатора удивление и даже нотку скупого уважения, Уинтер улыбнулась про себя. Еще легче ей стало, когда она увидела, что селезенка отделилась без обильного кровотечения. Теперь оставалось лишь правильно сшить все главные сосуды, после чего следовало обработать брюшную полость – и можно было зашивать.
