– Ты бы не ушла домой, – заявила она.
– Я – другое дело.
– Это еще почему?
– Потому что я старший ординатор, и меня дома не ждет маленький ребенок.
– Ты серьезно? – едко сказала Уинтер. – Узнав про Ронни, ты вдруг стала занудой, как другие ординаторы и врачи-мужчины, которые считают, что женщинам не место в хирургии, потому что им надо сидеть дома и воспитывать детей?!
– Я лишь думаю, что ты дежурила ночью и можешь уйти домой утром, – спокойным голосом сказала Пирс. – Тебе следует воспользоваться этой возможностью, а потом ты можешь делать все, что захочешь.
– Ты точно становишься занудой. Ты никогда не отправляла парней домой.
Пирс нажала ногой на педаль мусорного ведра и бросила туда щетку, которой мыла руки.
– Может, я бы и их отправляла, если бы дома им было чем заняться.
– Я никуда не пойду.
– Как хочешь.
Пирс отвернулась и направилась в седьмую операционную, где ей предстояло участвовать в каротидной эндартерэктомии. Она даже не могла понять, почему так сильно разозлилась. Уинтер выглядела измученной, и это беспокоило Пирс.
– Пирс! – крикнула ей Уинтер.
Пирс обернулась, вопросительно приподняв бровь.
– Спасибо тебе.
– За что? – Пирс вернулась и оперлась бедром о край раковины. Она держала руки поднятыми перед собой, и с ее локтей на пол капала вода.
– За то, что думаешь обо мне… и о Ронни. Я ценю это, но это моя забота.
Пирс резко выдохнула, от чего ее маска надулась, словно крошечный парус под порывом ветра. Когда Пирс вдохнула, маска снова облепила нижнюю часть ее лица.
– Ты права, это не мое дело. Тебе удалось поспать ночью?
– Несколько часов.
– Ты пойдешь домой после этой операции?
– Да.
– Тогда ладно.
Уинтер подошла к Пирс ближе и заговорила вполголоса, чтобы не услышали другие ординаторы, которые пришли мыть руки.
– Вчера вечером мне позвонила сестра. Роуз, помнишь, она учится на юридическом в Темпле.
– Да, помню. Что-то случилось?
– Нет, – быстро сказала Уинтер. – Она вместе с приятелем приедет в пятницу на концерт Патти Смит в Театре живого искусства. С ними должны были поехать друзья, но у них не получается. В общем, Роуз предлагает эти билеты мне.
– Это здорово.
– И я подумала… может, ты пойдешь с нами?
– Я? – Пирс не смогла скрыть удивления.
– Да, ты. Тебе нравится рок-музыка?
– Мне нравится Патти Смит. Ты уверена? В смысле… ты не хочешь пригласить…
Пирс не смогла заставить себя произнести: «Ты не хочешь пригласить какого-нибудь мужчину?» Ей не хотелось даже допускать подобной мысли. Это было глупо, понимала Пирс. Но, может, этого и не случится, если она не будет думать об этом. Хотя бы какое-то время.
– Не хочу, – твердо сказала Уинтер, словно услышав окончание вопроса Пирс. – Я хочу пойти с тобой. Договорились?
Теперь в глазах Пирс светилась улыбка.
– Да, договорились.
Глава 18
Четверг выдался столь же напряженным, как и понедельник. Только они закончили утренний обход, как Уинтер вызвали в неотложку, куда привезли пациента с проблемной ногой. Шестидесятивосьмилетний диабетик, сварливый мужчина, похожий на нахохлившуюся птицу, внимательно следил за всеми действиями Уинтер своими то и дело моргавшими яркими глазами. Его правая нога была обескровленной, нечувствительной и без пульса.
Рентгенограмма сосудов, которую попросила сделать Уинтер, показала закупорку поверхностной бедренной артерии чуть выше колена с минимальным кровотоком в окольной артерии.
– У Вас закупорилась главная артерия в ноге, мистер Сэмюелс, – объяснила Уинтер. – Вам требуется операция, чтобы решить эту проблему. Вдобавок вам может понадобиться шунтирование, чтобы закупорка не возникла снова.
– Это поможет?
– В большинстве случаев это срабатывает эффективно. Иногда происходят спазмы и могут неметь пальцы на ногах, но…
– Что будет, если не делать операцию? – нетерпеливо спросил пациент, махнув рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– Вы можете потерять ногу.
– Тогда что же вы все еще стоите?
– Есть, сэр, сейчас вами займутся, – слегка улыбнувшись, Уинтер позвонила по висевшему на стене телефону и попросила отправить сообщение сосудистому хирургу Маргарет Чан. Молодая врач довольно лояльно относилась к ординаторам. Она ответила через пять минут, и Уинтер объяснила ей ситуацию.
– Рифкин еще на смене? – спросила Маргарет Чан.
– Да.
– Скажите ей, чтобы она помогла вам до моего прихода. Мне потребуется еще минут сорок, разбираюсь с пострадавшими в автомобильной аварии.
– Поняла, спасибо.
Уинтер снова позвонила оператору и попросила отыскать Пирс. Затем она обратилась к пациенту:
– Хотите, я позвоню кому-нибудь из ваших родственников?
– Можете позвонить моей дочери, но только когда закончите.
– Возможно, она захочет приехать сюда до операции.
Старик покачал головой.
– Она только суетиться будет или, еще хуже, слезы лить.
– На то она и дочь, чтобы плакать из-за отца, когда ей этого хочется. Что по-вашему лучше: если она немного посуетится перед операцией или будет сильно переживать из-за того, что ей сразу не позвонили?
– Думаете, лучше, чтобы она приехала сейчас?
– Я вам это гарантирую, – рассмеялась Уинтер.
Тяжело вздохнув, мужчина сдался.
– Что ж, тогда звоните ей. Но если она не сможет приехать сюда прямо сейчас, то ничего страшного, так и скажите.
– Хорошо, сэр, я ей передам.
Уинтер нашла контактные телефоны его родственников в медицинской карте, попросила оператора соединить с внешним номером и дожидалась ответа, когда Пирс отдернула штору и подошла к койке.
– Что тут у вас?
Уинтер прикрыла ладонью трубку и торопливо сказала:
– Это мистер Сэмюелс. Его артериограмма лежит вон там. У него внезапная закупорка правой поверхностной артерии бедра и сильное нарушение кровоснабжения в ноге… Алло? Миссис Райс?
– Так, так, – Пирс посмотрела снимки артерий, встала сбоку от койки и протянула старику руку:
– Здравствуйте! Я доктор Рифкин, мне нужно взглянуть на вашу ногу.
– Почему бы и нет? Ее осматривают все кому не лень.
