Официанты как-то умудрялись сновать между плотно стоявшими зрителями с подносами, уставленными бутылками пива. Пирс не глядя бросила на поднос десять долларов, схватила две бутылки и передала одну из них Уинтер. В отличие от большинства групп, начинавших концерт, выступавшая сейчас команда была очень даже неплоха, и через сорок пять минут толпа уже была готова к главному действу. К тому моменту, когда на сцене появилась рычавшая и сверкающая глазами Патти Смит, одетая в кожаные штаны и полинявшую футболку с Бобом Диланом, разогретый в том числе и алкоголем зал уже кипел, охваченный возбуждением и бунтарским духом.
Уинтер танцевала и хлопала в ладоши, ее разгоряченное тело прижималось к груди и животу стоявшей позади Пирс. Гремевшая музыка была наполнена первобытной силой, слова песен звучали пророчески – Пирс вся пылала. Когда Патти с визгом прокричала про голод-желание, бедра Уинтер так сильно вжались в ноги Пирс, что по телу Пирс пронеслась волна возбуждения. Она даже не поняла, как обняла Уинтер за талию, а Уинтер схватила ее ладони и притянула к себе еще сильнее. Когда Патти пропела про созданную для любовников ночь, Пирс зарылась лицом в плечо Уинтер и стала вдыхать ее запах, чувствуя губами вспотевшую кожу. С легким стоном Пирс поддалась этим ощущениям, довольствуясь короткой, но столь сладкой передышкой. Но на этот раз Уинтер захотелось большего.
Почувствовав прикосновение губ Пирс к своей шее, Уинтер мгновенно растаяла. Патти кричала в микрофон, зрители безумствовали, и Уинтер тоже подхватило и унесло куда-то далеко, где она еще никогда не бывала. Выгнув спину и ни о чем не думая, она резко развернулась и обвила Пирс руками за шею. После этого Уинтер сразу запустила пальцы в волосы Пирс и впилась в ее губы с такой страстью, словно много лет изнемогала от желания.
Пирс ответила на этот поцелуй, не в силах сопротивляться. Все последние недели она мечтала поцеловать Уинтер. Жаркие и мягкие, ее губы оказались еще и требовательными. Когда язык Уинтер проник к ней в рот, Пирс почувствовала, как у нее на животе от невыносимого желания сжались мышцы. Но, услышав, как Уинтер застонала, и ощутив характерные движения ее бедер, Пирс посмотрела на них словно со стороны, превозмогая полыхавший в ее теле пожар, и поняла, что Уинтер слишком занесло. Пирс вдруг осознала, что остановить происходящее должна она, потому что только она понимала все последствия.
– Эй, – выдохнула Пирс, уворачиваясь от поцелуя и прижимаясь губами к уху Уинтер, – я теряю контроль.
– О Господи, я тоже! – простонала Уинтер, слегка покусывая шею Пирс. – Я хотела этого со дня распределения.
Пирс достала из кармана свои ключи и вложила их в руку Уинтер.
– Возьми мою машину, мне нужно пройтись.
Растерянный взгляд Уинтер блуждал по лицу Пирс.
– Но почему?!
– Сейчас уже не день распределения, – Пирс, уже подавшись вниз по лестнице, покачала головой, – мне нужно идти, Уинтер.
Уинтер откинулась головой на стену и закрыла глаза. Ее тело было охвачено желанием – Уинтер была не в состоянии рассуждать здраво, но в глубине души она понимала, что Пирс права.
Глава 20
Пирс прошла через небольшой вестибюль театра, игнорируя любопытные взгляды персонала, и толкнула дверь плечом. Она даже не накинула куртку, перебросив ее через плечо. Натиск разгоряченной толпы на концерте и неослабевающее возбуждение преследовали Пирс: ей казалось, что ее обложили со всех сторон. Было уже почти одиннадцать вечера, но Пирс не чувствовала холода, широкими шагами пробираясь по многолюдным улицам. Несмотря на зимнюю погоду, ночная жизнь в центре города и не думала замирать. Бутики, бары, тату-салоны и киоски быстрого питания встречались на каждом шагу. На улицах кучковались подростки, делая первые шаги во взрослую жизнь. Любопытные приезжие таращились по сторонам, местные жители чинно прогуливались, а Пирс бежала прочь.
Ее мозг сверлила одна-единственная мысль – между ней и Уинтер нужно как-то создать дистанцию. Ей необходимо восстановить пошатнувшуюся защиту. Пирс изначально подозревала, что пойти куда-то с Уинтер было рискованным делом. Она уже давно понимала, что обманывает саму себя. Пытается убедить себя в том, что ее влечение к Уинтер можно контролировать, а ее желание – сдерживать. Хуже и опаснее всего было то, что она вела себя так, будто Уинтер была для нее доступна. У Пирс не хватило духа просто уйти, зато теперь ей приходилось бежать. Пирс не знала, сколько времени ей потребуется для того, чтобы стереть из памяти жадные поцелуи Уинтер, ее охваченное огнем тело, прижимавшееся к ней, короткие стоны удовольствия, которые проникли в сознание Пирс со смертельной точностью хирургической стали, – гораздо глубже, чем что-либо прежде, понимала Пирс.
Она не глядя шла по улицам, на которых этим пятничным вечером было много людей, и едва обращала внимание на светофоры. Ее тонкая рубашка прилипла к груди, промокнув от пота, в который Пирс бросило от бурного желания и отчаяния. Ей почти казалось, что это кровь.
Университетская больница находилась в тридцати кварталах к западу от театра. Пирс потребовалось чуть больше получаса, чтобы добраться туда. Часто и тяжело дыша, с дрожащими руками и ногами, она вошла в больницу через главный вход и стала рыться в бумажнике в поисках пропуска, хотя в этом не было нужды. Все местные охранники давно ее знали. Если они и удивились, то не показали этого. Пирс сразу пошла к лифтам и поднялась в раздевалку. Там никого не было, как обычно в середине ночи. Все ординаторы были заняты либо на этажах, либо в операционных, остальные занимались экстренными вызовами, поступающими непрерывным потоком.
Трясущимися руками Пирс открыла свой шкафчик и разделась. Она надела чистую мягкую форму и поношенные, забрызганные кровью сабо и отправилась на поиски работы, которая помогла бы ей все забыть.
Сначала Пирс заглянула в отделение неотложной помощи, где внимательно изучила белую доску во всю стену, на которой маркером была нарисована таблица с именами пациентов, именами врачей, в чью смену пациент поступил, и с краткой информацией о жалобах. Напротив имени пациента значился номер отгороженной койки, куда его определили. Жалобы были самые разнообразные: боль в спине, кашель, ушная боль, болезненное мочеиспускание, боль в животе. О, боль в животе – то, что надо!
– Привет, Генри, – сказала Пирс, обращаясь к дежурному врачу, который накладывал гипс в процедурном кабинете. – Что там с болью в брюшной полости?
Грузный афроамериканец даже не повернул головы, продолжая ровно накладывать гипсовую повязку вокруг кисти пожилой женщины.
– Шестнадцатилетний баскетболист, говорит, что потянул мышцу в паху на тренировке пару дней назад. Но сегодня у него пропал аппетит и резко поднялась температура.
– Уровень лейкоцитов в крови?
– Высокий.
– Мда. Рентген?
Генри Уотсон выпрямился с гримасой на лице, но улыбнулся сидевшей в коляске седой старушке.
– Ну вот и все. Как вы себя чувствуете?
