– А для тебя?
– Не думаю. Мама с папой воспитывали нас с установкой на то, что личная жизнь никого не касается.
Уинтер сняла с Ронни вельветовый комбинезон.
– Я, конечно, не так наивна, чтобы думать, что все будет легко, но трудности меня никогда не останавливали. Ты не ответила на мой вопрос.
– Ты знаешь, мы с тобой особо не общались после твоего отъезда в медшколу, а потом я видела тебя с Дейвом лишь несколько раз в год по праздникам. Но ты никогда не казалась мне особенно счастливой.
– Не могу винить одного только Дейва, – призналась Уинтер, стаскивая с Ронни футболку через голову. – Он, конечно, тот еще му… – Уинтер бросила взгляд на дочку, – но я сама не разбиралась в своих желаниях и потребностях.
– Вчера ты выглядела счастливой, я не видела тебя такой со средней школы.
– Так и было.
– Ну и почему тогда меня должно волновать все остальное?
Уинтер прикрыла глаза и глубоко вдохнула.
– Спасибо.
– Люблю тебя. Мне пора заниматься. У Уэйна сегодня концерт, и я обещала ему, что приду.
– Желаю хорошо провести время.
– Ты же расскажешь мне, когда что-нибудь произойдет?
– Если что-нибудь произойдет.
– Ага.
– Я тоже тебя люблю, иди, занимайся, – Уинтер отложила телефон и обняла дочку. – Готова залезть в ванну?
Ронни кивнула и несколько раз покрякала для верности.
* * *
Когда Пирс поднималась по ступенькам нового жилища Уинтер, до нее вдруг дошло, что ее никогда еще не приглашали на ужин при таких обстоятельствах. У нее не было ни времени, ни желания ходить на свидания и на ужины. Чаще всего она занималась любовью с девушками, с которыми случайно пересекалась в баре «О’Мэлли» или посреди ночи на дежурстве в больнице. Она не водила женщин в кино, не ходила с ними на концерты и не проводила субботние вечера у них дома. Но вот она шла на ужин к Уинтер.
Пирс покачала головой, даваясь диву, как это Уинтер удается заставлять ее делать то, чего она не делала прежде. Решив, что гадать, почему с Уинтер все иначе, бесполезно, Пирс нажала на звонок. Через минуту на крыльцо вышла Уинтер, держа на руках чистенькую Ронни в пижамке.
– Привет, я как раз ее укладывала. Заходи, я скоро вернусь.
– Привет.
Пирс подумала, что Уинтер, одетая в джинсы, кеды и красную рубашку с открытым воротником, выглядела ничуть не хуже, чем накануне в кожаных штанах и блузке. Когда Пирс поняла, что откровенно разглядывает Уинтер, она протянула бутылку вина:
– Подарок на новоселье.
– Спасибо, – Уинтер распахнула дверь. – Ты помнишь, где кухня?
Пирс кивнула и чуть смущенно добавила:
– И еще кое-что для Ронни, – она отдала девочке, которая уже тянула ручки, коробку «Боб-строитель и деревянная дорога». – Это тебе, малышка.
– Ой, кажется, у нас проблемы, – рассмеялась Уинтер, – теперь она ни за что не уснет.
– Похоже на то, но отнимать уже поздно.
– Да, слишком поздно, – Уинтер наклонилась вперед и поцеловала Пирс в щеку. – Это очень мило с твоей стороны.
Пирс мельком спросила себя, чувствует ли Уинтер, как от малейшего ее прикосновения она, Пирс, начинает вибрировать, словно камертон, которым ударили о край стола. Пирс даже удивилась, что воздух вокруг нее не идет волнами.
– Это просто небольшой подарок.
– Посидишь с ней немного, пока я закончу последние приготовления к ужину? – Уинтер робко улыбнулась. – Я понимаю, что это, наверное, не то, что ты ожидала, но…
– Все в порядке, – торопливо сказала Пирс. – К тому же я хочу посмотреть, как это будет выглядеть в собранном виде.
– Тогда идем наверх, – согласилась Уинтер и рассмеялась от счастья.
Пятнадцать минут спустя Уинтер шла по коридору второго этажа в комнату Ронни, слыша издалека восторженный смех дочери. Она остановилась в дверях понаблюдать. Посредине спальни красовалась деревянная дорога в форме восьмерки, окруженная наполовину собранными домами. Пирс лежала на боку с одной стороны дороги, а Ронни – с другой. Каждая держала в руке деревянную машинку и гоняла по дороге. Девочка была в полном восторге, когда ей удавалось врезаться машинкой в машинку Пирс. После особенно громкого столкновения Пирс издала звуки, похожие на взрыв, и упала на спину. Ронни от радости захлопала в ладоши.
Пирс повернула голову и при виде Уинтер усмехнулась.
– А она у тебя хулиганка.
– Я должна была тебя предупредить.
Взгляд Уинтер упал на вольготно развалившуюся на полу Пирс, на которой были те же самые черные ботинки, только на этот раз с синими джинсами и простой белой футболкой. Джинсы с широким кожаным ремнем низко сидели на бедрах, и Уинтер представила, как вжимается всем телом между ног Пирс и чувствует ее плоский живот. Уинтер перевела взгляд на лицо Пирс, и, когда их глаза встретились, ей пришлось отвести взгляд, потому что ее обдало жаром.
– Давай я уложу ее в постель.
Пирс поднялась с пола.
– Мне подождать внизу?
– Пожалуй, да, – пробормотала Уинтер, беря Ронни на руки. – Ты слишком меня отвлекаешь.
– Правда? – Пирс провела кончиком пальца по внутренней стороне руки Уинтер. Она заметила оценивающий взгляд Уинтер и тут же возбудилась. От одного взгляда, даже не от прикосновения, Пирс почувствовала, как запульсировало у нее между ног. – И это проблема?
– Да, – прошептала Уинтер, – так что ступай.
Пирс засмеялась и погладила Ронни по голове.
– Спокойной ночи, малышка.
Ронни широко улыбнулась и повторила эти слова.
Когда Уинтер спустилась на первый этаж, Пирс ждала ее на диване в гостиной: ноги и руки ее были перекрещены, а по лицу блуждала рассеянная улыбка.
– Все в порядке?
– Нет, – ответила Уинтер, направляясь прямо к девушке, – я забыла кое-что сделать.
– Что же? – невозмутимо спросила Пирс, хотя огонь, полыхнувший в глазах Уинтер, сразу разжег внизу ее живота пожар, который тлел там всегда, когда рядом оказывалась Уинтер. Но на этот раз Пирс была готова к продолжению.
– Вот это.
Уинтер взяла руки Пирс, положила их себе на талию, наклонилась и стала ее целовать. Уинтер уже знала, что это такое – целовать Пирс, но теперь все было еще прекраснее. Тело Пирс было таким же упругим и разгоряченным, но на этот раз Пирс целовала ее с таким неистовством, что у Уинтер перехватило дыхание. Пирс крепко обнимала ее: Уинтер чувствовала ее ладони на своих ягодицах, а бедро у себя между ног. Потом у нее все завертелось перед глазами – и теперь уже она сидела на диване, а Пирс целовала ее в шею. Уинтер выгнула спину и выдохнула: «О Господи!»
