Последняя фраза тяжело повисла в воздухе. Маргарита покачнулась, как от удара и, медленно завинтив кран, повернулась.
— Создать семью, говоришь? И с кем же, скажи на милость?!
Юрию Сергеевичу стало не по себе, когда он посмотрел в вопрошающие темно-зеленые глаза старшей дочери. Роскошные пряди золотистых волос обрамляли возмущенное лицо. Ее чистая, обычно очень бледная кожа слегка порозовела. Пожалуй, впервые он заметил, что его Рита действительно красавица. И, несмотря на это, она никогда ни с кем не встречалась. Никогда ни один поклонник не переступал порога их дома. Удивительно, но отец только сейчас понял, что, отдав всю себя служению родным, Маргарита не имела ни времени, ни возможности устроить свое личное счастье. Теперь уже Юрий Сергеевич досадовал на себя — равнодушный, бесчувственный человек, свалил на девочку весь дом и даже не подумал, что ждет ее впереди при такой жизни.
— Давай успокоимся, — наконец примиряюще сказал он. — А завтра все обсудим еще раз. Прости, дочь, обед уже заканчивается, убегаю. Пока!
Маргарита рассеянно смотрела на холодильник, в блестящей дверце которого отражалось ее лицо. Она думала об отце, о Юле и обоих братьях. Все четверо находились под ее опекой, казалось, уже целую вечность.
— Хватит! Мне и правда пора подумать о себе, — прошептала она.
Альберт с шумом притормозил перед самыми дверями клиники, в которой боролся со смертью его старший брат Артем. Сергей Петренко, адвокат, служивший их семье уже многие годы, срочно попросил вдруг приехать. Бросив мотоцикл возле железного зубчатого забора, Альберт торопливо зашагал в приемный покой.
— Да не до вас тут, — отмахнулся он от дежурной медсестры, пытавшейся всучить ему полиэтиленовые тапочки.
Перепрыгивая через ступеньки, он поднялся на второй этаж и свернул в левый коридор. Здесь находилось реанимационное отделение. Альберт остановился и, глубоко вдохнув, быстро, неумело перекрестился. Он едва коснулся костяшками пальцев двери, собираясь постучать, как дверь открыла медсестра в шапочке и белоснежном халате.
— Альберт Амбрацукян. Я хотел бы навестить брата.
Женщина сочувственно кивнула:
— Входите, пожалуйста. Он в сознании.
Она не попросила его надеть халат. Косвенный признак того, что брату осталось жить совсем недолго, — никакие уличные бактерии ему уже не страшны.
Бледный, исхудавший до прозрачности, Артем лежал на больничной койке, чуть приподнявшись на подушках.
— Привет, старик. Ты молодцом, выглядишь гораздо лучше. — Альберт изо всех сил старался, чтобы улыбка получилась веселой. Кажется, это не очень ему удалось.
Но глаза Артема, затуманенные болью и усталостью, прояснились. Глаза остались теми же, что и раньше, когда Артем был здоров. Тогда братья часто ссорились. Больше всего из-за того образа жизни, который предпочитал вести Альберт — бабочка-однодневка, ни постоянной работы, ни обязательств. В то время как старший брат руководил отелем…
Губы больного шевельнулись. Альберт наклонился ниже: брат говорил тихо, собираясь с силами после каждого слова:
— Ты единственный, кто может вести мое дело… Позаботься об отеле — как хотел отец.
Отец построил этот отель сам, будучи уже совсем не молод. В конце восьмидесятых, во время Бакинской смуты, когда армяне, бросив все нажитое, вынуждены были бежать из любимого города, семья Амбрацукянов перебралась на юг Краснодарского края. Отец, бывший замдиректора крупной нефтяной компании, не сдался, хотя практически вся жизнь теперь должна была начаться сначала. Так появился небольшой гостеприимный отель «Амбрацукян и К°». Отец не уставал повторять, что его самое заветное желание — чтобы гостиница осталась в семье. Однако Альберт на правах самого младшего смотрел на семейный бизнес со стороны. В отличие от своего брата он не чувствовал в себе никаких задатков предпринимателя. Еще ребенком он часто страдал оттого, что вся жизнь семьи подчинена семейному делу. Комфорт постояльцев всегда был на первом месте.
Но сейчас… сейчас было не время ворошить воспоминания. Альберт крепко пожал руку брата:
— Я сделаю все, что смогу. Не волнуйся, ладно?
Благодарная улыбка осветила лицо Артема.
— И женись, Алик. Заведи семью.
Сам он не был женат, и сознание того, что в семье нет наследника, беспокоило его даже сейчас.
— Ты обещаешь? — эти торопливые слова было уже почти невозможно разобрать.
Альберт боролся со слезами.
— Я женюсь и заведу целую кучу детей, которым потом передам отель.
— Иди, теперь иди, — снова устало улыбнувшись, прошептал больной, — я хочу немного поспать.
Взволнованный, Альберт вышел из палаты и разъединил скрещенные пальцы. Все это время он держал руку в кармане. Детское суеверие: ложь, произнесенная со скрещенными пальцами, прощается.
Две вещи Альберт Амбрацукян знал точно: он не хочет заниматься отелем и не собирается жениться.
Не родилась еще та женщина, которая наденет на него ярмо.
Глава 2
— Артем пропадал там днем и ночью. Я же всегда ненавидел этот отель.
Альберт метался по офису адвоката, испепеляя взглядом все, что попадалось ему на пути. Пару раз досталось и ни в чем не повинному Сергею Петренко, который терпеливо ждал окончания грозы, а между делом размышлял о пустяках и разглядывал своего экстравагантного клиента.
Альберт был красив. Яркие, правильные черты его лица просто гипнотизировали женщин. Очень стильно смотрелась необычная прическа: короткие, будто слегка растрепанные волосы. В этой элегантной небрежности понимающий человек, конечно же, сразу видел работу хорошего парикмахера.
Адвокат понимал, почему этого мужчину так часто можно увидеть в женском обществе. Привлекательность и шарм достались Альберту от рождения. Так же, как его брату, — трудолюбие и упорство.
— Альберт, ты помнишь главное условие отцовского завещания? — спросил Сергей, решив, что ждет уже достаточно долго.
— Как будто об этом можно забыть, — огрызнулся Альберт и, к удовольствию собеседника, наконец-то плюхнулся на стул.
— Согласно завещанию, отель должен оставаться в собственности и безраздельном владении семьи, — продолжил адвокат невозмутимо.
— Отец думал, что Артем будет заниматься этим проклятым домом!
— Твой брат попал в аварию. Никто не мог этого предвидеть.
Альберт зло закусил нижнюю губу и тут же почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Тыльной стороной кисти он вытер губы.
— В семье меня никогда всерьез не воспринимали. И тут — вот тебе раз — именно я должен стать хозяином отеля! Это просто смешно. — Целая гамма противоречивых чувств отразилась на его лице. — Еще раз повторяю: отель нужно продать. Я не собираюсь им заниматься!
