Эта позорная авантюра в Финляндии хорошо продемонстрировала цену чистки Красной Армии.
В мае 1940 года, после анализа уроков этой «войны», Сталин устроил перетряску верховного военного командования. Он назначил маршала Семена Тимошенко — «героя» финской эпопеи, который завершил ее, бросив в бой двадцать семь дивизий и тысячи артиллерийских стволов против горстки финских соединений, — наркомом обороны. А от Ворошилова освободился, назначив его руководителем специально созданного комитета обороны.
После этих перестановок в июне 1940 года, когда Красная Армия еще не совсем оправилась после вторжения на севере, Сталин навалился на еще более слабых и менее мужественных соседей. Он «аннексировал» Прибалтийские республики — Эстонию, Латвию и Литву, причем мировое сообщество на это толком не прореагировало. А несколькими неделями позже Грузин двинул Красную Армию через границы в Румынию, чтобы захватить Бессарабию и Северную Буковину.
Все эти «операции» Красной Армии в 1939–1940 годах — оккупация Восточной Польши, финская «война», захват Прибалтийских республик и северо-восточных провинций Румынии — раскрыли засекреченные детали пакта «о ненападении» между Гитлером и Сталиным. По пятам Красной Армии — но не ближе ружейного выстрела — двигались сотрудники НКВД, которые обращались с финскими, прибалтийскими и румынскими пленниками так же, как ранее с восточными поляками, — доводя их практически до истребления. Позорно прославившийся обращением с человеческой плотью Иван Серов, помощник наркома НКВД, отвечавший за присоединенные территории, устраивал перманентные массовые аресты. Миллионы людей депортировали в лагеря к востоку от Урала. Набитые в железнодорожные товарные вагоны, тысячи и тысячи из них погибли прямо в пути. А на место депорт тированных прислали российских колонистов, чтобы заполнить вакуум. Белые люди никогда не обращались так с индейцами. И только нацисты, фюрером которых так восторгался Сталин, позже отплатили россиянам за это сторицей.
Поскольку на НКВД сводилось так много новой «работы», вождь почувствовал необходимость реорганизации тайной полиции. На деле он расширил ее: В феврале 1941 года Сталин разбил НКВД на два комиссариата: один со старым названием НКВД для проведения работы внутри страны остался под руководством Берии и второй, НКГБ (Народный комиссариат государственной безопасности), деятельность которого распространялась в основном на «освобожденные» территории. Во главе его встал Всеволод Меркулов, бывший заместитель и старый друг Берии.
В апреле 1941 года Сталин еще немного подсуетился на Дипломатическом поприще ради того, чтобы упрочить свою Диктатуру внутри страны и защитить недавно приобретенную добычу. Он подписал пакт о нейтралитете с Японией, которая сотрудничала с нацистами. (Любопытно, что обе стороны, подписавшие это соглашение, вскоре оказались очень занятыми в других местах, потому придерживались его до тех пор, пока Сталин не счел, что Япония ослабела настолько, что свалится от одного толчка.) Когда договор с Японией был подписан и утвержден, Грузин фактически стал участником оси Берлин — Токио и подумал, что его проблемы окончательно решены. Но он грезил наяву.
Рано утром 22 июня 1941 года войска Гитлера перешли реку Буг. Это нападение застало самодовольного Сталина врасплох, а его народу пришлось заплатить действительно страшную цену за самонадеянность вождя.
«Война и мир» Сталина (1941–1953)
В Начале «Великой Отечественной войны» — как Сталин назвал ее — советские войска тут же ощутили вредоносные последствия чисток и бестолкового руководства со стороны таких военных недоучек, как Ворошилов, Буденный и Тимошенко.
Нацисты сосредоточили против России около ста Пятидесяти дивизий по линии фронта от Балтийского до Черного морей. Им противостояла даже большая в количественном отношении Красная Армия, войсками которой на севере командовал Ворошилов, в центре Тимошенко и на юге Буденный. Но в силу ущербности политических суждений Сталина советские войска в центре оказались наиболее, слабыми. Генсек доверял своему новому другу Гитлеру до самого последнего момента и поэтому сконцентрировал основные силы на защите территориальных приобретений на севере и юге. Конечно же нацисты свой основной удар нанесли в центре и стали угрожающе быстро продвигаться вперед.
В довольно типичной для России манере и даже более высокомерно, чем при царях, учитывая частые и заблаговременные предупреждения от своих шпионов, Сталин не счел нужным даже принять меры предосторожности на случай нападения Гитлера. Этим пришлось заниматься Молотову, который остался на хозяйстве в Москве, он по радио выступил с обращением к россиянам с первыми известиями о вторжении. А Сталин в это время отдыхал на юге вместе со своими подручными, Маленковым и Николаем Вознесенским — восходящей звездой экономики и протеже Жданова.
Первый имеющий отношение к обороне шаг был сделан — причем только на бумаге — лишь 30 июня.
Он заключался в создании Государственного комитета обороны, куда вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Берия и Маленков.
И только 3 июля, спустя двенадцать дней после начала вторжения, Сталин оправился от потрясения в достаточной степени и по радио обратился к нации. Он попытался оправдать заключение пакта с Гитлером как шаг, который давал Советскому Союзу время вооружиться. Он нажал на эмоции. Он назвал свои прежние Жертвы братьями и сестрами, попытался поднять их патриотизм, напомнив о славе некоммунистического прошлого и разгроме Наполеона, и призвал подготовить для нацистских захватчиков такой же прием, который не столь далекие предки оказали французам.
Потом, 19 июля, советский диктатор принял еще одно неразумно затянувшееся решение. Он назначил себя Верховным главнокомандующим Вооруженными Силами. Но к реальным делам приступил на следующий день, 20 июля. Население и Красная Армия, апатичные к потрясенному руководителю и подавленные многими годами ужасного правления Грузина, не сплотили свои ряды после его радиообращения. Поэтому он возвратил НКВД прежние полномочия, превратив его опять в единый комиссариат, возглавляемый Берией. В первые дни войны возникла огромная потребность в НКВД как заменителе патриотизма, чтобы крестьяне не приветствовали захватчиков, а встречали их выжженной землей и чтобы откатывавшаяся назад Красная Армия в конце концов остановила свое отступление. Обращение НКВД с пришедшими в замешательство и уныние солдатами и гражданами отличалось чрезвычайной жестокостью. Но надо признать, что цель была достигнута. Вскоре НКВД стали бояться больше, чем нацистов.
В те дни середины лета 1941 года, когда царила массовая дезорганизация, происходило повсеместное отступление и сдача в плен, Сталин опустился до того, что стал обхаживать своих прежних врагов англичан и американцев. Он без тени смущения пытался добиться от них невозможного — прямого военного вмешательства. С ним беседовали посланцы Уинстона Черчилля, представители президента Франклина Рузвельта. Но на протяжении длительного времени ему удавалось получать от новых союзников только военное снаряжение. Посланники Рузвельта — Гарри Гопкинс и Аверелл Гарриман — в этом отношении преуспели больше всех. Они выступили инициаторами проведения программы ленд-лиза, по которой до конца войны Советы получили военное снаряжение, продовольствие и другую материальную помощь на сумму в одиннадцать миллиардов долларов. Причем соглашение между Рузвельтом и Сталиным строго выполнялось, часто в ущерб американским войскам, у которых возникала нехватка военной техники.
