Можно назвать две распространенные причины, когда агент требует такой встречи. Во-первых, когда хочет убедиться в серьезности предложения или когда нужно получить гарантии собственной безопасности. Вспомним — на дворе сентябрь 1943 года. Красная Армия выиграла Курскую битву. Началось наступление. Судьба тех, кто сотрудничал с оккупантами, была ей известна. Нужны гарантии того, что в обмен на участие в ликвидации Вильгельма Кубе она получит индульгенцию от советской власти. Сама Елена не смогла сходить в отряд, так как не могла больше чем на два дня уйти с работы. Вместо нее эту миссию выполнила Валентина.
По утверждению отдельных авторов, члены ее подпольной группы поддерживали связь сразу с тремя партизанскими соединениями, которые мы также назвали выше. Это привело к тому, что журналисты до сих пор спорят, командиру какого партизанского соединения отдать лавры «ликвидатора» Вильгельма Кубе. При этом они «забывают» о членах самой группы «Черной», сыгравших ключевую роль в этой операции. Например, директор минского кинотеатра Николай Похлебаев («Чиль»). Бывший политрук, которого Мария Осипова вытащила из лагеря для военнопленных и оформила ему фальшивые документы. Он организовал ей две встречи с Еленой Мазаник.
Кто знает, что произошло, если бы не было этого человека. Его судьба сложилась трагически. Во время покушения он был в командировке в Варшаве. Когда вернулся, то его арестовали на вокзале в Минске. Умер в застенках гестапо.
[214] Другая малоизвестная деталь. Из города Елену Мазаник, ее сестру Валентину и Марию Осипову вывез другой член группы «Черной» шофер Михаил Фурц.
[215]
Из всех непосредственных участников покушения только Елена Мазаник написала книгу воспоминаний под красноречивым названием «Возмездие». Книга вышла в 1988 году, и в ней нет ничего сенсационного. Подробно изложена официальная хроника подготовки покушения.
[216] Зато есть множество интересных деталей, которые по-новому заставляют взглянуть на «иконописный» образ этой женщины.
В отличие от Марии Осиповой и Надежды Троян Елена Мазаник не особо рьяно стремилась участвовать в движении Сопротивления. Да, она помогала военнопленным (подкармливала их и передавала сводки Совинформбюро), но единственный человек, способный подтвердить это, — повар Михаил Филимонов погиб в 1944 году, когда спрятал в своем огороде переданные из леса мины. Другие советские люди, работающие в офицерской столовой-казино, где трудилась и она, пока не попала в дом к Вильгельму Кубе, тоже были связаны с партизанами, но они почему-то не пытались привлечь ее к своей тайной деятельности. Почему? Может, она сама избегала их (опасаясь провокации) и хотела выжить, решив не рисковать понапрасну. Это не значит, что она не была патриоткой. Просто она смотрела на ситуацию реально и знала, что контрразведка противника работает профессионально. Зачем тогда рисковать по мелочам, когда есть шанс сыграть по-крупному?
А может быть, все дело в ее желании выслужиться перед немцами для того, чтобы войти к ним в доверие, а потом нанести внезапный удар. Она и сама об этом пишет в книге, мотивируя это подготовкой к будущему покушению (когда на нее выйдут подпольщики, то…). Хотя ее стремление установить дружеские отношения с супругой Вильгельма Кубе (а о них будет рассказано ниже) — элементарная попытка выжить. Мы не вправе осуждать ее за это стремление. Просто повседневные подвиги многих подпольщиков остались забытыми, а однодневный героизм других становился известен всей стране. Хотя славу заслужили те и другие.
Другой малоизвестный эпизод. Мария Осипова вместе с Марией Григорьевной Грибовской
[217] (женщина в качестве попутчицы «Черной» оказалась случайно), а не одна, как часто пишут в литературе, доставили мину из леса в Минск. Мы не будем подробно описывать сцену, когда на очередном посту полицай начал тыкать штыком в корзину с брусникой, на дне которой была спрятана мина.
Согласно официальной версии мина была выбрана из-за того, что этот вид оружия гарантировал, что не погибнут случайные люди. На самом деле подрыв был единственным способом ликвидации палача. Первоначально предполагалось использовать две мины — заминировав места его и супруги, но потом от второго заряда отказались. Дело не в том, что партизаны пожалели женщину, которая была на седьмом месяце беременности, при необходимости Елена Мазаник уничтожила бы и ее, а в технической особенности взрывателей. Саперы из партизанского отряда честно признались, что разница срабатывания двух взрывателей при их установке на суточную задержку может превысить 10 минут. И тогда решили использовать одну мину.
Еще одна малоизвестная подробность. Елена Мазаник и Анита Кубе, несмотря на то что первая убила мужа второй, сохранили на долгие годы дружеские чувства друг к другу. Они расстались в 10 утра 21 сентября 1943 года. Уходя в сопровождении телохранителей в парикмахерскую, Анита Кубе пожелала прислуге, которая жаловалась на сильную зубную боль, всего хорошего. Елена Мазаник попрощалась: «Завтра увидимся в полном здравии снова». Хотя знала наверняка, что после взрыва мин, которые она собиралась подложить в кровать гауляйтера Кубе, им с хозяйкой не суждено уже встретиться никогда. «Мне было жаль, — признается через много лет Елена, — но так должно было случиться».
Историю их взаимоотношений в середине восьмидесятых годов прошлого века выяснил журналист радиостанции «Свободный Берлин» Пауль Коль. Он встречался с обеими женщинами и утверждает, что в рассказанной им истории все достоверно.
Приезд в Минск жены Вильгельма Кубе с тремя детьми был связан не с желанием супругов жить вместе, а… приказом руководства Третьего рейха. Пятидесятилетний гауляйтер был неравнодушен к женскому полу, да и спиртным он иногда злоупотреблял. В Берлине опасались, и не без оснований, что в пьяном виде он выболтает секреты очередной подруге. И действительно, Елена Мазаник спустя много лет призналась, что периодически наливала немцу водку, чтобы выведать секреты. А ее «собеседник» всячески демонстрировал знаки внимания к горничной, которые, по ее словам, были ей очень неприятны. Мы так и не узнаем, где и при каких обстоятельствах они дегустировали этот спиртной напиток.
Хотя ее привилегированное положение могло объясняться симпатиями со стороны Аниты. Ведь Елена — единственная из прислуги, кто хорошо владел немецким языком и была незаменимой при любых делах за пределами особняка. Она быстро нашла подход к детям. Отводила их в школу и детский сад, играла, ходила с ними в кино. Иногда она приносила им маленького щенка или бродячего котенка. Знание языка помогло Елене стать почти членом семьи. Можно, конечно, предположить, что был такой приказ: войти в семью, чтобы завершить запланированную операцию по уничтожению Кубе. И все же их симпатия возникла сама по себе. Хотя Елена ненавидела врагов: «Фрау Анита не раз говорила мне: «Когда закончится война, папа получит всю Беларусь. (Папой она называла своего мужа.) Но если нам придется по велению Божьему вернуться в Германию, мы возьмем тебя с собой. Из всей прислуги я возьму только тебя одну». Вот такое розовое будущее сулили мне. Этого только не хватало! Как мы ненавидели фашистов!»
