3. Противник обнаружил нападавших еще в окрестностях Угодского Завода и первым открыл огонь. Штурмующие группы с боем зацепились за первые дома поселка, пробились к бывшему райисполкому, к бывшей школе-семилетке. Эти здания, а также скотный двор они обстреляли, забросали гранатами и подожгли. Потеря элемента внезапности привела к тому, что подрывники не сумели взорвать городской мост, а некоторые группы сводного отряда вообще отошли без боя. Отход производился в трудных условиях и сопровождался встречными стычками с немцами. Именно на этот этап операции, а не на бой в самом Угодском Заводе приходится основная часть потерь «партизан»…
[247]
О том, что нападавшие были обнаружены еще на подступах к объекту, свидетельствует один из участников боя. Он утверждает, что сигналом к атаке должен был послужить взрыв гранаты. Он и прозвучал где-то в центре местечка около моста. Следом раздалась автоматная очередь. А затем началась беспорядочная стрельба…
[248] Если все верно (в документе НКВД и в воспоминаниях), то это подтверждает версию о. том, что налет начался хаотично и не было той организованности, которая подробна описана в официальной версии.
А вот самое интересное в этой истории… Штаб 12-го армейского корпуса немцев никогда не дислоцировался в Угодском Заводе, а находился с 24 октября по 24 декабря 1941 г. в Тарутино, что подтверждается трофейными документами и «Ежедневными оперативными картами группы армий «Центр».
А что тогда атаковали партизаны? По одной версии — подразделения службы тыла 263-й пехотной дивизии 12-го армейского корпуса. По другой — полицейский гарнизон.
О потерях в ночном бою с 23 на 24 ноября в немецких трофейных документах сказано, что со стороны нападавших «семь русских убито, один взят в плен. Собственные потери — несколько павших и раненых». По утверждению местных жителей, в результате операции погибло двое полицейских.
[249]
К вопросу о реальных потерях фашистов. В 1996 году небольшим тиражом была издана монография российского историка Виталия Афанасьевича Пережогина «Партизаны в Московской битве». В ней в очередной раз было рассказано об официальной версии Угодско-Заводской операции, а в приложении автор привел фрагменты ежедневных оперативных донесений штаба группы армий «Центр» «О положении» войск на фронте и состоянии тыла в период с 30 сентября по 20 апреля 1942 года. Автор предупредил, что в военном архиве МО РФ ему не удалось найти документов за декабрь. Так вот, в ноябрьской подборке
[250] почему-то не нашлось места сообщениям о разгроме штаба 12-го корпуса. Хотя менее значительные инциденты нашли отражение в сообщениях в Берлин.
Следующая малоизвестная подробность, о которой в Советском Союзе предпочитали не вспоминать. Линия фронта в том районе имела множество дыр». Например, через одну из них, если верить публикациям советского периода, начальник штаба отряда Виктора Карасева доставил пленного немецкого майора, который подробно рассказал о дислокации не только штаба армейского корпуса, но и боевых частей вокруг него. Возможно, что это был фашист, которого лесник по заданию партизан напоил снотворным.
Участники операции собрались в деревне Муковнино, которая находилась на линии фронта. В этом же населенном пункте располагался штаб советской 17-й стрелковой дивизии. Вот почему в расследовании, которое было проведено в шестидесятые годы прошлого века, утверждалось о том, что местные партизанские отряды базировались при штабе 17-й стрелковой дивизии. Перед началом операции они вышли из зоны оккупации. Там они присоединились к разведывательно-диверсионному отряду из Подольска (45 прекрасно вооруженных, обученных и успевших совершить несколько рейдов в тыл врага бойцов) под командованием Вадима Бабаенко и Дмитрия Каверзина, небольшой группы партизан из Коломны под командованием лейтенанта Шувалова и отряда Владимира Жабо (200 человек).
Негативно оценили операцию и сами диверсанты. В качестве примера можно процитировать фрагмент статьи «Второй фронт» «диверсанта № 1» Ильи Старинова:
«К примеру, когда было нападение на Угодский Завод, то партизаны до нападения, прежде всего, обрезали провода и тем самым подняли на ноги весь немецкий гарнизон. В результате был утерян фактор внезапности. Партизаны понесли большие потери. У немцев погибло всего два человека. Эта операция у Жукова описывается. Только она совсем не так протекала.
Не случайно в шеститомной истории Великой Отечественной войны она опущена вовсе. Между прочим, ее требовали включить в эту историю как выдающуюся. И кто? В частности, Петр Николаевич Поспелов, директор Института марксизма-ленинизма, секретарь ЦК, а позже член ЦК КПСС. Создали комиссию. В этой комиссии я был как представитель отдела истории Института. Поехали в Угодский Завод. Это было в конце 50-х годов. Проводили опросы. Да, рассказывали нам, здесь были партизаны. На полпути их перехватили. Убили двух полицейских, это точно, а вот насчет немцев — ни одного. Совинформбюро писало тогда о потерях немцев более 600 человек. В то время во всей Западной группе войск у немцев не было потеряно столько офицеров и солдат, сколько указали в этой операции. Операция проходила под флагом разгрома штаба немецкого корпуса. Штаба корпуса там не было. И Поспелов санкционировал: из шеститомной истории войны эту операцию вычеркнуть…
[251]»
Возникает вопрос, если не было разгрома штаба немецкого корпуса, то чем занимались более трехсот вооруженных и подготовленных диверсантов? За что наградили участников этой операции? Почему потребовалось в декабре 1941 года подполковнику НКВД сочинять справку о мифическом разгроме штаба противника?
Спасти семью маршала
В результатах расследования, проведенного в 1960 году, есть еще один интересный эпизод. Речь идет о встрече командующего Западным фронтом Георгия Константиновича Жукова с командиром отряда Владимиром Вячеславовичем Жабо. Напомним, что осенью 1941 года шла знаменитая Битва за Москву. Враг был на подступах к столице. О чем могли говорить главнокомандующий и командир диверсионного подразделения?
Официальная версия причин этой встречи звучит так.
«Известно, что время начала марша от Муковнино (места формирования отряда. — Прим. ред.) к Угодскому Заводу и время начала операции предлагалось определить на месте, исходя из обстановки. Участники операции, бесспорно, могли точнее выбрать подходящий момент. Но важен был еще и совет военачальника, умудренного многолетним опытом человека, хорошо знающего общую обстановку на фронтах и умеющего глубоко оценить детали задуманной операции. Более того, человека, хорошо знающего места, где операция эта должна осуществляться. И такой квалифицированный совет партизаны получили от командующего Западным фронтом Г. К. Жукова».
