О первых часах 22 июня 1941 года имеются воспоминания командира 86-й стрелковой дивизии 5-го стрелкового корпуса генерал-майора М.А. Зашибалова. Он пишет, что в ночь на 22 июня по плану дивизии предусматривалось проведение боевой тревоги для стрелковых полков с выполнением марша из района лагерного сбора на территорию полковых участков обороны. Однако командир корпуса не разрешил проводить ночное учение и приказал перенести его на конец июня 1941 года.
В час ночи 22 июня командир корпуса по телефону приказал командиру 86-й стрелковой дивизии поднять по боевой тревоге штаб дивизии и штабы полков. При этом было оговорено, что личный состав стрелковых полков до особого указания по тревоге не поднимать.
В 1 час 10 минут штаб дивизии был поднят по боевой тревоге и собран под предлогом подготовки к проведению ночного учения, к которому все готовились. Поэтому офицеры прибыли без задержки, имея все необходимое для работы в полевых условиях. В 1 час 25 минут командиры стрелковых полков доложили о готовности штабов полков и батальонов.
В 2 часа ночи начальник штаба дивизии доложил сведения, полученные от начальника Нурской пограничной заставы о подготовке немецко-фашистских войск к переправе через реку Западный Буг. Командир дивизии, выслушав этот доклад и не имея никаких распоряжений от командира корпуса, в 2 часа 10 минут приказал поднять стрелковые полки по тревоге и выступить форсированным маршем для занятия участков и районов обороны согласно Плану прикрытия государственной границы. Только после того, как в 2 часа 40 минут командиры стрелковых полков и начальник штаба дивизии доложили, что стрелковые полки и штабы выступили, об отданных распоряжениях и положении частей командиром 86-й стрелковой дивизии было доложено командиру корпуса
[59]2.
Противник вышел к государственной границе в полосе 10-й армии в 4 часа утра 22 июня. Тогда же навстречу ему из мест постоянной дислокации начали выступать стрелковые дивизии первого эшелона прикрытия государственной границы.
Начальник штаба 5-го стрелкового корпуса 10-й армии генерала Бобков вспоминает, что дивизии корпуса на марше около 5 часов утра, не дойдя до указанных районов, были вынуждены вступить в бой с противником на неподготовленных рубежах. При этом между выдвигавшимися частями отсутствовало должное взаимодействие, их боевые действия не были поддержаны авиацией и артиллерией
[60].
При этом начальник связи 5-го стрелкового корпуса Г.Ф. Мишин утверждает, что штаб 5-го стрелкового корпуса, находясь в Замброве, через три-четыре часа после начала военных действий потерял устойчивую связь со штабом армии, а к 11–12 часам и эта эпизодическая связь по постоянным проводам была совершенно потеряна и больше не восстанавливалась. Неоднократные попытки войти в связь со штабом армии по радио также не увенчались успехом… Проводная связь по постоянным проводам штаба корпуса со штабами дивизий с первого часа войны стала работать неустойчиво
[61].
Тем не менее встреча наземных войск сторон произошла примерно в 9 часов утра в основном на рубеже переднего края Осовецкого и Замбровского укрепленных районов. При этом советские войска сильно уступали противнику по количеству артиллерии и знанию обстановки. Начальник штаба 10-й армии генерал П. И Ляпин пишет: «Первый удар противника наши дивизии, вступившие в бой с ходу, приняли на себя, вооруженные только пехотным оружием и полковой артиллерией. Значительная часть дивизионной и корпусной артиллерии и в дальнейшем совершенно не принимала участие в боевых действиях, бродила по дорогам до тех пор, пока не была разгромлена авиацией противника»
[62].
Только после 13 часов 22 июня командующий 10-й армией смог кое-как уяснить обстановку, которая на то время сложилась в полосе его объединения. Выяснилось, что практически все дивизии прикрытия государственной границы вступили в бой с противником на неподготовленных рубежах, а укрепленные районы в обороне армии существенной роли не сыграли.
Оборона 4-й армии
Оборона южного крыла Западного фронта возлагалась на 4-ю армию (командующий — генерал-майор А.А. Коробков, начальник штаба — полковник Л.M. Сандалов, член Военного совета — дивизионный комиссар Ф.И. Шлыков). По Плану прикрытия государственной границы эта армия должна была создавать 4-й (Брест-Литовский) район шириной до 150 километров. Для решения поставленной задачи армия имела 28-й стрелковый (6, 49, 42-я, 75-я стрелковые дивизии), 14-й механизированный (22, 30-я танковые, 205-я моторизованная дивизии) корпуса, а также Брест-Литовский укрепленный район.
По вопросу сосредоточения войск 4-го района прикрытия в директиве Западного Особого военного округа было указанно, что войска района, расположенные в непосредственной близости от границы, с объявлением боевой тревоги немедленно занимают оборону силами 6-й и 75-й стрелковых дивизий. При этом сроки подъема по тревоге и занятия оборонительных позиций были установлены для 6-й стрелковой дивизии — 3–9 часов, а для 75-й стрелковой дивизии — 4—10 часов. Остальные соединения должны были выйти в указанный район в течение суток
[63].
Однако непосредственно накануне войны соединения 4-й армии никаких особых команд не получили. Так, начальник штаба этой армии Л.М. Сандалов в своих воспоминаниях пишет: «Личный состав войсковых частей и соединений 4-й армии проводил субботний вечер 21 июня, как и обычные предпраздничные дни. В большинстве частей приграничных соединений демонстрировались кинокартины, устраивались спектакли, вечера самодеятельности. Личный состав армейского управления, в том числе командующий армией и начальник штаба армии, смотрели в своем военном городке спектакль, поставленный бригадой минских артистов. Член Военного совета и начальник политического отдела армии уехали на концерт группы московских артистов в Брест.
Командование 28-го стрелкового корпуса находилось в Бресте. Многие командиры частей и подразделений 6-й и 42-й стрелковых дивизий по случаю субботнего дня приехали в Брест к своим семьям. На окружном артиллерийском полигоне юго-западнее Барановичи утром 22 июня намечалось открытие сбора десяти формируемых артиллерийских полков РГК и других артиллерийских частей округа.
Все это свидетельствовало о том, что ни командование округа, ни командование армии, ни командиры соединений и частей не ожидали 22 июня нападения немецко-фашистских войск»
[64].
