В конце 1918 – начале 1919 г. Войно-Ясенецкого впервые арестовали по клеветническому доносу, и только вмешательство знавшего врача «видного партийца» спасло ожидавшего скорого расстрела Валентина Феликсовича
[944].
В 1920 г., при создании Ташкентского университета, В.Ф. Войно-Ясенецкого избрали профессором кафедры топографической анатомии и оперативной хирургии медицинского факультета. Продолжалась и хирургическая практика. В конце этого же года произошло знаменательное событие. Врач выступил на епархиальном собрании, его доклад произвел сильное впечатление на верующих. После собрания к нему подошел правящий архиерей, архиепископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий
[945], и убежденно сказал: «Доктор, вам надо быть священником!» Как вспоминал впоследствии свт. Лука, эти слова он воспринял как Божий призыв и, ни минуты не размышляя, ответил: «Хорошо, Владыка! Буду священником, если это угодно Богу!»
[946]
Врач-священник продолжал продуктивно трудиться по специальности. На первом научном съезде врачей Туркестана (23–28 октября 1922 г.) он выступил с четырьмя большими докладами, поделившись с коллегами богатейшим хирургическим опытом, поведал о собственных наблюдениях и выводах о хирургическом лечении туберкулеза и гнойных воспалительных процессов коленного сустава, сухожилий рук, реберных хрящей. Профессор-медик рассказал о своем способе операции при абсцессах печени. Пытаясь изучить механизм возникновения нагноительных процессов в реберных хрящах после сыпного тифа, Войно-Ясенецкий совместно с врачом-бактериологом Гусельниковым проводил исследования, которые позволили ему с трибуны I съезда врачей Туркестанской республики в октябре 1922 г. пророчески предсказать, что «в будущем бактериология сделает ненужными очень многие отделы оперативной хирургии». Он предложил немало идей использования климата Средней Азии в лечебных целях.
Впервые в республике Войно-Ясенецкий сообщил о поразительных результатах лечения костного туберкулеза, достигнутых солнцелечением в высоких горах. Оценив местные природно-лечебные ресурсы, он пришел к выводу, что близкие к Ташкенту горы замечательно приспособлены для лечения солнцем, а в Аральском море возможно лечебное купание.
Блестящий мастер хирургических операций на органах зрения, предложивший свою оригинальную методику удаления слезного мешка, он обратился к делегатам съезда с призывом, направленным на действенную борьбу с распространенной среди местного населения трахомой – основной причиной слепоты: «Было бы делом огромной важности организовать очень кратковременные курсы для врачей, на которых они познакомились бы с производством разреза роговицы… слезного мешка и пересадкой слизистой на веко. Эти 3 операции вполне доступны каждому практическому врачу в самых глухих углах».
Оба предложения профессора Войно-Ясенецкого нашли свое отражение в резолюции I научного съезда врачей Туркестана: профессорам Турбину и Войно-Ясенецкому было поручено составить краткое практическое руководство для врачей по глазным болезням
[947].
31 мая 1923 г. отца Валентина тайно рукоположили во епископа. Архиепископ Иннокентий выбрал ему имя одного из апостолов, евангелиста Луки – художника и врачевателя. «Ваше дело не святить, а благовествовать» (то есть проповедовать), – напутствовали его старшие иерархи. В тех политических условиях это был жертвенный шаг. После Гражданской войны преследования церкви приняли целенаправленный характер государственной политики – РПЦ считалась «контрреволюционной силой», важнейшим политическим и идеологическим конкурентом, подлежала постепенной ликвидации с применением организационных мероприятий по отделению церкви от государства, физических репрессий, мощной пропагандистской дискредитации, подрывных агентурно-оперативных мероприятий спецслужбы (ВЧК – ОГПУ).
Патриарх Тихон утвердил епископскую хиротонию владыки Луки. Через три дня последовал первый арест органами госбезопасности, сопровождавшийся травлей в газетах. На допросах он не скрывал своих взглядов: «…Я полагаю, что власть рабочих есть самая лучшая и справедливая форма власти. Но я был бы подлым лжецом перед правдой Христовой, если бы своим епископским авторитетом одобрил бы не только цели революции, но и революционный метод. Учение Иисуса Христа и учение Карла Маркса – это два полюса, они совершенно несовместимы, и потому Христову правду пожирает тот, кто, прислушиваясь к советской власти, авторитетом Церкви Христовой освящает и покрывает все ее деяния»
[948].
Будучи обвиненным в шпионаже, В. Войно-Ясенецкий получил три года ссылки в Красноярский край. Отметим, что в условиях преследования церкви неординарная личность епископа Луки настолько раздражала официальный атеизм, что стала «прообразом» отрицательных героев пьесы Б. Лавренева «Мы будем жить», пьесы К. Тренева «Опыт», романа М. Борисоглебского «Грань».
Отбыв ссылку, в 1926–1930 гг. епископ Лука (посетив родителей в Черкассах) продолжил работу в Ташкенте. Однако «вольная» оказалась недолгой. Начинался очередной виток репрессий против церкви, синхронизированный с развертыванием коллективизации.
23 апреля 1930 г. последовал новый арест епископа Луки. Несмотря на серию голодовок в апреле 1931 г., Особое совещание (внесудебный орган) при НКВД СССР постановило сослать его в северный край. Пробыв почти год в лагере «Макариха» под Котласом, ученый попал в ссылку в Архангельск. Там ознакомился с методиками лечения народной медицины, а также овладел новым методом лечения гнойных ран. Его вызывали в Ленинград, где глава партийной организации С. Киров (один из ведущих лидеров ВКП(б)) предлагал ответственные должности в медицинской науке в обмен на отказ от священного сана. Этого условия святитель не принял.
В 1934–1937 гг. профессор трудился в районной больнице Андижана, Ташкентском институте неотложной хирургии. Тут его и застал пик массовых незаконных репрессий, одним из основных объектов которых стала Православная церковь. В период «Большого террора» органы НКВД завели во всесоюзном масштабе оперативную «разработку» по «делу церковно-монархического заговора». 23 июля 1937 г. в рамках сфабрикованного дела арестовали и епископа Луку.
Подследственный никого не оговорил, не дал ложных показаний на других людей (ряд священников и епископов, проходивших по этому делу, дали под давлением ложные показания на свт. Луку и других лиц, что их все равно не спасло – они были расстреляны в декабре 1937 г.). К нему применяли непрерывные многодневные допросы, лишение сна, побои (так называемый «конвейер»). Одна из пыток длилась с 23 ноября по 5 декабря 1937 г., вызывая галлюцинации и изнеможение. В таком состоянии чекисты заставили подследственного подписать протокол с «признанием» в участии в «контрреволюционной нелегальной организации». С тяжелым отеком ног и сердечным приступом пожилую жертву беззакония поместили в тюремную больницу
[949].
