Чекисты фиксировали, что Крымский архипастырь сознательно приближает к себе и назначает на приходы священников, прошедших через ГУЛАГ, и брали этих «авторитетных и ревностных служителей» в оперативную разработку
[1009]. Нарекания со стороны уполномоченного по делам религиозных культов и опасения чекистов вызывали желание правящего архиерея приблизить к себе священников с дореволюционным стажем, добротным духовным образованием, пострадавших от притеснений атеистической власти. Среди них, по понятным причинам (прежде всего – в силу страшных физических потерь клира от незаконных репрессий), преобладали переселенцы из западных областей Украины, в первую очередь с исконно православной Волыни. К 1955 г. в епархии служило 10 таких священников (которых архиепископ «перетянул за 2–3 года», общавшихся между собой и имевших, по утверждению чекистов, связи с украинскими националистами и антисоветские убеждения). Не всегда гладко складывались и отношения между этой категорией иереев и местными священниками
[1010].
В этом отношении у владыки Луки были «коллеги» по епископату, также предпочитавшие «старые» кадры священников из западного региона республики. Показателен пример епископа Черниговского и Нежинского Иакова
[1011], объекта постоянной оперативной разработки МГБ, подозревавшего его в принадлежности к «церковно-монархическому подполью ИПЦ». В 1949–1952 гг., отмечало Черниговское УМГБ, епархиальный архиерей переместил «на лучшие места» в области 11 священников и 3 иеромонахов из Западной Украины
[1012].
Отметим, что приход «западников», как они именовались в документах, на приходы к востоку от Збруча, в целом составлял предмет оперативного мониторинга МГБ – КГБ УССР. Дело усугублялось и отдельными проявлениями националистических настроений со стороны галичан – переселенцев по трудовому набору. Так, сообщалось в отчете Крымского УКГБ от 1 июня 1955 г., переселенец Иван Т. из Станиславской области в Ялтинском районе создал вокруг себя группу из молодых галичан, «распевает националистические песни», агенту «Кравченко» рассказал о своем пребывании в подполье ОУН (среди «настоящих партизан») и грозился в случае войны с США уйти в подполье и убивать русских
[1013].
Были, однако, и иные случаи, вызванные последствиями политики оккупационных властей. В частности, по делу-формуляру разрабатывался священник из Старо-Крымского района Николай Ольшанский, арестованный 25 апреля 1947 г. за сотрудничество с агрессором. Материалы разработки показали, что он добровольно поступил переводчиком в жандармерию, «по заданию немцев» стал священником в Феодосии и выступал с «антисоветскими проповедями»
[1014].
В окружении владыки особое беспокойство антирелигиозного подразделения Крымского УМГБ – УКГБ вызывал секретарь епархии, протоиерей Виталий Карвовский, поставленный и благочинным храмов Симферопольского района. Уроженец Подолии, в годы войны состоявший в Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ), по данным КГБ – поддерживавший связь с подпольем ОУН. Национально сознательный украинец, заявивший в беседе с информатором органов госбезопасности: «мы должны помнить, что мы украинцы». Для разработки В. Карвовского, служившего в Крыму с 1952 г., привлекли к негласному сотрудничеству под псевдонимом «Немо» одного из благочинных Крымской епархии
[1015].
На В. Карвовского завели дело-формуляр (судя по плану агентурно-оперативной работы УКГБ на второй квартал 1955 г., дело относилось к числу приоритетов служебной деятельности), подвергали негласной перлюстрации переписку (выявившую его контакты со священниками, отбывавшими срок в лагереях). Отмечалось, что он родился в 1889 г. в г. Изяславе Хмельницкой области. Во время гитлеровской оккупации митрополитом-автокефалистом Поликарпом (Сикорским) был назначен благочинным УАПЦ, служил панихиды на символических могилах украинских повстанцев, поддерживал связь с руководителями подпольных ячеек ОУН «Крылачем» и «Кузьменко». Для разработки Карвовского в дело ввели агентессу «Федорову» (быстро вошедшую в доверие к пастырю, но вскоре отстраненную от разработки за «неправильное поведение») и негласных помощников КГБ «Римского» и «Игоря», священников-«западников»
[1016].
Подчеркнем, что отец Виталий был обречен на пристальное внимание спецслужбы уже хотя бы в силу автокефалистского прошлого. Достаточно сказать, что в одной лишь Волынской области к началу 1953 г. арестовали свыше 60 бывших иереев УАПЦ времен войны, а 27 разрабатывались по делам-формулярам
[1017].
