Антирелигиозная пропаганда, признавали власти, к концу 1930-х велась в основном пассивно, формально-казенно. В докладной записке отдела культпросветработы ЦК ВКП(б) от февраля 1937 г. отмечалось, что из 13 антирелигиозных журналов закрыто 10, из них 6 на «национальных» языках, кино– и радиоантирелигиозной пропаганды не ведется, сеть первичек и районных организаций Союза безбожников почти везде развалилась, членские взносы Союза с 200 тыс. рублей в 1933 г. сократились до 35 тыс. ежегодно, некоторые областные организации ударились в «сомнительные коммерческие махинации». Формально ячейки СВБ к 1941 г. действовали только в 34 % колхозов Украины.
Сам И. Сталин, видимо, не педалировал наступление на церковь, хотя и имел безраздельную власть и мощный аппарат принуждения. Его отношение к религии определялось, скорее, политической конъюнктурой. Д. Волкогонов в работе «Сталин и религия» приводит слова вождя – отбирая литературу для дачной библиотеки, он пишет: «Прошу, чтобы не было никакой атеистической макулатуры!» Тем не менее результаты политики агрессивного безбожия принесли страшные плоды. К началу Великой Отечественной войны церковь в Советском Союзе была почти полностью разгромлена. 250 архиереев расстреляли, в ссылке находилось 16 владык (среди них будущий архиепископ Симферопольский и Крымский Лука (Войно-Ясенецкий), выдающийся хирург и ученый, ныне прославленный как святитель Лука Крымский). На свободе пребывало лишь три митрополита и епископ.
Как сообщалось в архивном отчете о деятельности Наркомата госбезопасности УССР в годы войны, в Украине к 1941 г. уцелело 3 % приходов от их дореволюционной численности, в ряде индустриальных областей действующие храмы отсутствовали полностью. В Одессе действовала одна церковь, в Киеве вели службы два храма, три священника и один дьякон (до революции в Киеве было 1750 храмов и монастырей).
Чудом избежал расправы в 1939 г. митрополит Сергий (Местоблюститель Патриаршего престола), был расстрелян его келейник и арестована сестра Александра. В 1940 г. Георгий Маленков вообще предложил И. Сталину ликвидировать Московскую патриархию. Как полагают историки церкви, диктатора удержали от этого возможные волнения балканских народов в защиту православных в России и наличие 60 млн православных верующих в самом СССР (Да и приближение войны он прекрасно понимал. – Прим. авт.). Протоиерей Леонид Константинов, настоятель Николо-Иосафовского собора в Белгороде, писал, что в январе 1941 г. глава НКВД СССР Лаврентий Берия назначил на 22 августа операцию по окончательной ликвидации Православной церкви. Но 22 июня грянула война…
Банкротство дела всей жизни
Состоявшийся в годы Великой Отечественной войны впечатляющий религиозный подъем народа, выстоявшего в страшной войне, определенные послабления со стороны продолжавшего оставаться воинственно-атеистическим режима привели к неожиданному еще несколько лет назад росту воцерковления людей. 4 сентября 1943 г. на ночном совещании у И. Сталина (при участии Л. Берия) приняли решение о либерализаци политики по отношению к РПЦ. Уже 8 сентября 1943 г. Поместный собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Сергия. Началось открытие храмов, монастырей, духовных учебных заведений. 31 января 1945 г. Поместный собор утвердил «Положение об управлении РПЦ». Новым «куратором» церкви от органов госбезопасности стал полковник (с 1945 – генерал-майор) Георгий Карпов, назначенный председателем Совета по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР.
Сотрудники 6-го (антирелигиозного) отделения СПО ОГПУ
В новом наступлении на церковь услуги изощренного разрушителя церкви Е. Тучкова новому «куратору» РПЦ почему-то не понадобились (к тому же окончательно распалось агентурное «детище» Тучкова – «обновленческая церковь»). Впрочем, Г. Карпов и сам имел в церковных кругах скверную репутацию – в довоенные годы удостоился ордена Красной Звезды за «операции против церковно-монархического подполья», а уж в застенках с фигурантами-«церковниками» не церемонились
[14]. Не случайно численность новомучеников и исповедников РПЦ, пострадавших за веру с 1917 г., дважды превысила число канонизированных за весь период существования христианства на Руси.
Почти всех коллег майора – «религиоведов-ликвидаторов» из 6-го отделения СПО ОГПУ – истребили сослуживцы еще в «чистках» НКВД 1936–1939 гг. «Родное» ведомство о нем забыло. Союз воинствующих безбожников, уже формально влачивший существование, И. Сталин ликвидировал в 1946 г. Но для Евгения Александровича «встречи с исповедниками, мучениками не прошли даром, – пишет наш российский коллега Сергей Бычков. – В послевоенный период он пытался переосмыслить события 20-х годов. Жаль, что страх и внутренний цензор так и не позволили ему раскрыть истинных мыслей и оценок – результата его долгих наблюдений и размышлений. Атеистические брошюры, изданные им после войны, убоги и бесцветны»
[15].
С 1946 г. Тучков ушел на пенсию, хотя и числился внештатным лектором Центрального лекционного бюро Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете Министров РСФСР. В 1947-м завершил работу над книгой «Русская православная церковь и контрреволюция», где события доведены лишь до 1925 г. – до смерти патриарха Тихона. Большая часть книги посвящена обновленцам, их лжесоборам и фальсифицированным документам, которые сам Тучков и готовил.
После войны приобрел участок земли под Москвой и строил дачу с кабинетом, в котором мечтал начать капитальную работу над воспоминаниями. «Мне есть что вспомнить», – говаривал он внукам. Окончательный вариант книги назывался «Октябрьская социалистическая революция и Русская православная церковь» (в центре повествования оказывались церковные проблемы, по которым вел оперативную работу сам автор, – это был бы ценнейший источник по подлинной истории гонений на церковь в СССР). Завершить труд помешала неизлечимая болезнь.
Иначе как переосмыслением содеянного вряд ли можно объяснить приглашение Патриарха для церковной исповеди «заслуженного чекиста», умиравшего от неоперабельного рака с метастазами. Алексий І, сын камергера императорского двора и внук сенатора Российской империи, незамедлительно прибыл к крестьянскому сыну Е. Тучкову, хорошо ему знакомому по жестким «беседам» недобрых 1920-х гг. Их беседа длилась несколько часов, и супруга Елена Александровна, убежденный атеист, уже беспокоилась – успеет ли проститься с умирающим…
Евгения Тучкова похоронили на Ваганьковском кладбище и «келейно» заговорили о нем лишь в популярном среди диссидентов 1970-х исследовании А. Краснова-Левитина и В. Шаврова «Очерки по истории русской церковной смуты»
[16]. Вспомним и мы эту личность, подтвердившую своим примером знаменитое – «Бог поругаем не бывает!».
