В середине июля части 61-й гвардейской стрелковой дивизии, которой был придан наш батальон ПТР, получили задачу форсировать Северский Донец и захватить плацдарм в районе дер. Белогоровка. Пэтээровцы поддерживали своим огнем боевые действия пехоты. Плацдарм тогда был захвачен, но дивизия понесла большие потери. Это видно сейчас по памятникам на братских могилах, воздвигнутых на берегу Северского Донца. Дата гибели большинства захороненных здесь – 16–20 июля 1943 г.
Во второй половине июля мы сдали свой участок обороны, нас вывели в армейский резерв. Батальон совершил форсированный марш по маршруту Кременная, Кабанье, Боровая, Ново-Краснянка, Варваровка, Смоляниново, где мы находились до начала августа 1943 г. Здесь мы получили новое пополнение, привели себя в порядок и занялись боевой подготовкой.
Стояли погожие летние дни. С новым пополнением мы изучали материальную часть оружия, строевой устав, строевую подготовку. Вечерами маршировали по селу, пели песни. Помню, как командир взвода, к тому времени уже младший лейтенант Николай Иосифович Мосейчук, запевал замечательные украинские песни, а мы все, представители многих народов нашей страны, подтягивали. И вот уже льются над тихим украинским селом задушевные песни.
Как комсоргу роты мне приходилось организовывать читку газет, сообщений Совинформбюро, подготовку к приему в ВЛКСМ. В эти дни в газетах стала печататься повесть Б. Горбатова «Непокоренные». Мы читали эту повесть группами, вслух. Все высказывали свое возмущение злодеяниями фашистов на оккупированной территории Украины, восхищались подвигами подпольщиков, боровшихся с фашистами в трудных условиях оккупации. Повесть звала солдат в бой, призывала к изгнанию фашистских захватчиков с родной земли.
В начале августа мы маршем двинулись к Северскому Донцу, где занимали оборону то в районе Кременной, то в районе Красного Лимана. Все мы с нетерпением ждали минуты, когда и нам будет дана команда перейти в наступление с целью освобождения Донбасса и всей Левобережной Украины от немецко-фашистских захватчиков.
Подъем в войсках в то время был небывалый. Фашистов разбили под Курском, освобождены Орел, Харьков и Белгород, и мы все, находящиеся на переднем крае, реально ощутили, что чаша весов склоняется в нашу пользу. Особый энтузиазм и ликование вызывали первые салюты в Москве в честь освобожденных городов. Правда, все это не особо сказывалось на степени сопротивления врага.
Сейчас иногда некоторые доморощенные стратеги и политики говорят и пишут о том, что воевали мы на фронтах Великой Отечественной войны не по собственной воле, а по принуждению, что солдаты, пережившие раскулачивание, коллективизацию и довоенные репрессии, были недовольны командованием, партией, Сталиным, что была оппозиция в армии. Свидетельствую, что это было не так. Всю войну я был в гуще солдатских масс, причем до июля 1942 г. я был младшим сержантом, затем сержантом, с лета 1943 г. – старшим сержантом. За время войны мне не приходилось слышать разговоры о плохой жизни до войны (солдаты довоенную жизнь вспоминали только добрыми словами), о репрессиях, о недостатках нашего строя, о неверии в победу, в Сталина.
Владимир Карпов в книге «Маршал Жуков» пишет: «Немаловажную роль играло в этот период имя Сталина. С его именем тогда связывались все успехи и надежды в стране, это было внедрено в сознание солдат и командиров. И когда звучали призывы «За Родину! За Сталина!» – они произносились искренне, так как народ в своем большинстве (от себя могу добавить – в подавляющем большинстве) не знал тех страшных дел, которые стали известны позже».
И еще один вопрос – вопрос национальности. В батальоне, и потом в 187-й гвардейской СП воевали солдаты и офицеры разных национальностей: и русский А. Кугатов, и украинец Н. Мосейчук, и казах Каштанов, и узбек, и молдаванин, и евреи – я, Шаниро Петр. В боях мы на национальность не обращали внимания, мы были одной семьей.
В конце августа 1943 г. был получен приказ командующего войсками 3-й гвардейской Армии генерала Д.Д. Лелюшенко о создании подвижных отрядов с целью преследования противника после прорыва его обороны. В подвижном отряде, в который входила и наша рота под командованием Бориса Казимирова, были рота танков, батарея 76 мм пушек и подразделение стрелков-автоматчиков.
2 сентября мы в составе подвижной группы форсировали Северский Донец у Лисичанска в районе населенного пункта Воеводовка и начали движение в направлении Румянцево – Никитовна – Горловка, на юго-запад. Наш взвод продвигался на автомашине «Шевроле», оборудованной для перевозки войск. Мы сидели на скамейках вдоль бортов, а наши ПТР стояли на полу кузова, у наших ног.
На подступах к Никитовке (теперь это пригород Горловки) нашу колонну обстреляли. Противник вел огонь из окон каменных зданий и с водонапорной башни. Отряд развернулся по фронту, танкисты и артиллеристы открыли огонь по огневым точкам, а мы и стрелки стали продвигаться вперед.
Вскоре огонь противника был подавлен, и мы ворвались в Никитовку. Железнодорожная станция была разрушена, в городе горело много зданий. Мы, не задерживаясь в Никитовке, начали преследовать отходящего противника, чтобы не дать ему закрепиться.
На следующий день мы с боями вошли в Константиновку. Продвигались вперед быстро. Как только противник оказывал сопротивление, мы рассредотачивались в цепь, танки шли вперед, а мы за ними. Хотели и часть пэтээровцев посадить на танки, но это оказалось невозможным, так как на ходу нужно держаться за танки, иначе слетишь, и удерживать в руках ПТР, а это не автомат, который можно повесить на шею. Так что от этой мысли командование в первый же день наступления отказалось.
Противник отходил, огрызаясь. Мы форсировали реку Торец и продвигались с боями в направлении Красноармейска. И в этих боях у нас были потери. В Красноармейске похоронен командир нашего батальона гвардии майор Акопов Петр Павлович. Мне он запомнился с тех пор, как он нас в запасном полку агитировал идти в истребители танков, в боях он проявил себя блестяще, был смелым и грамотным командиром, погиб в бою.
Особо памятны из тех дней бои у поселка Шахово и под Запорожьем, у села Ново-Александровка. Когда мы вышли на западную окраину Шахово, артиллеристов уже с нами не было. Мы заняли оборону в лесопосадке, перед нами было чистое поле с озимыми всходами. Вскоре раздалась команда:
– Окопаться, приготовиться к бою!
Но кругом было тихо, перед нами – никого, над нами – ясное чистое небо. Мы не успели довести окопы до полного профиля, как послышалась новая команда:
– К бою, танки с фронта! На нас двигались танки, их было около десяти. Огонь мы не открывали, так как нужно было их подпустить поближе, в зону поражения снарядом ПТР. Начали мы стрелять метров с 350, стреляли не в тот танк, который шел прямо на тебя, а в тот, который подставлял свой борт. Танкисты открыли ответный огонь из пушек и пулеметов. Вскоре загорелся один, затем второй, третий танк. Все танки остановились, а затем задним ходом стали отползать назад, за пригорок, оставив на поле боя четыре горящие машины.
Мы все были возбуждены и радостны – рота подбила четыре танка, все наши живы, противник отходит. За этот бой я и другие первые номера расчетов были награждены орденом Красной Звезды, а вторые – медалью «За отвагу».
