В ноябре 1943 г. под селом Благовещенское был убит наш комсорг батальона, и меня, как я понимаю, по предложению Бориса Никитовича Казимирова, который в то время был начальником штаба, назначили комсоргом 94-го отдельного батальона ПТР. Кто такой комсорг в батальоне? Конечно, взносы собирать, учет вести, протоколы писать, собрания проводить в боевых условиях – дело хлопотное, сложное. От этого не уйдешь. Устав есть устав!
Но есть главное в работе комсорга – это обеспечение выполнения боевой задачи. Для этого комсорг, входящий в штаб батальона, должен знать боевую задачу своего батальона, полка, должен разбираться в тактических вопросах, должен знать обстановку на участке своего подразделения, части, полка. Тут в масштабе своего батальона, полка соображать надо, надо уметь ответить на задаваемые солдатами вопросы, в то же время личным примером воодушевлять солдат на выполнение боевой задачи. И хотя эта должность, если судить по большому счету, невелика (оклад у меня был как у командира взвода, а это самая низкая офицерская должность), но мое положение на войне в корне изменилось. Я уже не был в расчете противотанкового ружья, мне выдали автомат и трофейный пистолет «Вальтер». В окопе на дежурстве я уже не сидел, целые дни бывал в ротах, где у меня было много друзей, а в штабной землянке или в доме, где размещался штаб батальона, у меня было место, где можно было переночевать. До этого о крыше над головой я и не мечтал.
Хочу несколько слов сказать в защиту политработников. У иных бытует мнение, что политработники были не на передовой, а находились где-то при штабах, в дальнем или ближнем тылу. Это с натяжкой можно сказать о политработниках корпусного, армейского или фронтового звена. Но ведь штабисты этой категории, различных специальностей, тоже не были на передовой, в окопах, а выполняли свои задачи, находясь в расположении своего штаба. А политработники рот, батальонов, полков – все время в подразделениях переднего края, в окопах с солдатами. Так, во время наступления я обычно находился в одной из рот, парторг батальона Ткачев Григорий Семенович в это время находился в другой роте, а замполит батальона Шабуров Сергей Владимирович – в третьей. А в обороне мне приходилось каждую ночь обходить передний край одной из рот, сообщать последние известия, разъяснять боевую задачу, напоминать о бдительности на переднем крае, мобилизовывать воинов на выполнение боевого приказа.
О том, что политработники полкового звена постоянно находились в боевых порядках подразделений переднего края, свидетельствуют следующие факты.
Я был назначен на должность комсорга 94-го отд. батальона ПТР в ноябре 1943 г. взамен погибшего на Никопольском плацдарме прежнего комсорга этого батальона.
Комсоргам 1-го стр. батальона 187-го гвардейского СП я был назначен после гибели комсорга этого полка Донченко Андрея в марте 1944 г. в бою под н.п. Грушевка.
Комсоргом 187-го гвардейского СП я был назначен осенью 1944 г. после гибели одного из политработников дивизии – прежний комсорг полка был назначен на его место.
Во время боев часто погибали или получали ранения политработники. Так, 22 августа 1944 г. в Молдавии погиб агитатор одного из полков нашей дивизии – гвардии капитан А.Н. Сбоев, в Венгрии в марте 1945 г. был тяжело ранен агитатор нашего полка П.Л. Шапиро.
– Коммунисты, вперед!
Роль политработника в бою хорошо передана на фото Макса Альперта, известном всему миру. На снимке изображен политрук Алексей Еременко, уроженец Запорожья. Его подвиг увековечен в бронзовой скульптуре.
В декабре 1943 г. под селом Большая Белозерка командир батальона Вихляндский Николай Иванович (он стал командиром после гибели П.П. Акопова) организовал разведгруппу для захвата «языка» и включил в эту группу меня. Мы несколько ночей подряд пытались проникнуть в расположение противника, но, к сожалению, нам это не удалось – у противника была сплошная линия обороны, немцы нас обнаруживали на нейтральной полосе, мы вынуждены были каждый раз залегать под плотным огнем пулеметов и минометов. Главная причина нашей неудачи – недостаточная подготовка поисковой группы, плохое знание обороны противника.
В декабре 1943 г. я был принят в члены ВКП(б), партийный билет мне был выдан политотделом 259-й Артемовской стрелковой дивизии, которой в то время был придан наш батальон.
В конце 1943 и в начале 1944 г. 94-й отдельный батальон ПТР вел тяжелые бои на Никопольском плацдарме. Немцы отчаянно сопротивлялись, так как Никопольский плацдарм закрывал нам путь в южную часть Правобережной Украины – в Таврию, а следовательно и в Крым. Кроме этого, в тех местах добывалось большое количество марганца, который был очень нужен немецкой промышленности для изготовления брони танков, самоходных орудий, морских судов.
Нами неоднократно предпринимались попытки наступления то на одном участке плацдарма, то на другом, но успеха мы не имели, а потери несли постоянно.
Штаб батальона тогда находился в Большой Белозерке. Это громадное село, которое простиралось более чем на 20 км. В нем располагались штабы корпусов, дивизий, полков. Немцы это знали, и беспрерывно над селом разыгрывались ожесточенные воздушные бои. Наши летчики действовали отважно, и мы часто видели, как самолет с крестами на крыльях горящим факелом летели вниз.
Во время одного из наступлений я находился на НП батальона. Вдруг мы увидели, что командир одного из взводов Шамшур Федор Денисович упал и не поднимается. Под огнем я бросился к нему, взвалил на спину и притащил на НП. Он был тяжело ранен, и его сразу же отправили в тыл. Мне запомнилось, что Ф.Д. Шамшур был из Киева, через годы я пытался его найти, но мне это не удалось.
В середине января 1944 г. в батальоне стали циркулировать слухи о предстоящем расформировании отдельных батальонов ПТР, только в 3-й гвардейской армии их было не менее трех.
В части и соединения Красной Армии в то время стали поступать на вооружение новые эффективные противотанковые артиллерийские системы – 57-мм пушки образца 1943 г. и 100-мм пушки образца 1944 г. Это было одной из причин расформирования батальонов ПТР. Вторая – в армии противника появились новые танки: Т-5 – «Пантера», Т-6 – «Тигр», самоходные артиллерийские установки на базе этих танков, а также самоходная установка «Фердинад». Броню этих машин снаряды ПТР пробить не могли. Поэтому отдельный батальон ПТР как эффективное противотанковое подразделение изжил себя. Но в батальонах стрелковых полков роты ПТР продолжали воевать.
Понятно, что всех нас очень интересовала наша судьба – кто куда попадет после расформирования. Во время войны на фронте мне довелось воевать в трех частях, и всегда казалось, что та воинская часть, в которой служишь в данный момент, самая лучшая, что в новой части тебя не будут так знать и ценить, как в предыдущей, что только в старой части у тебя есть друзья, которые тебе и помогут и, если надо, защитят, хотя мы понимали, что служба в противотанковой части наиболее трудная и опасная, что трудно подобрать часть, личный состав которой подвергался бы большей опасности, переносил бы больше трудностей, чем подразделения ПТР, их личный состав. Но здесь мы уже знали своих командиров, уважали их, а под чье начало попадешь в новой части – неизвестно.
