Наемников Спарты также брали на службу по случаю и для особых целей: во-первых, на долговременную службу за пределами страны; во-вторых, для наделения армии Пелопоннесского союза теми функциями, которые не могли бы столь же успешно выполняться гоплитами. (Спарта, видимо, так и не приняла пелтаста нового образца вместо тяжеловооруженного воина.) Даже при решении ограниченных задач, как мы увидим, Спарта постоянно терпела неудачи в военных операциях, в которых наемники играли важную роль: и было бы ошибочно усматривать в этих повторяющихся неудачах что-нибудь иное, кроме указания на ее радикальную некомпетентность в специальных методах их вербовки.
В 382 г. до н. э., когда началась война с Халкидским союзом, македонскому царю Аминте рекомендовали купить поддержку некоторых местных вождей и рекрутировать наемников. Подобно кирянам, их набирали на службу за пределами страны, но, в отличие от них, эти воины из Фракии были типичными пелтастами. Как и в Азии после 395 г. до н. э., командовать ими назначили спартанца Тлемонида. Командующий лакедемонянами Телевтий проявил полное непонимание способов надлежащего использования этого вида войск. Он лишь послал их преследовать кавалерию Олинфа, отступавшую через реку! Храбро взявшись за выполнение этой неразрешимой задачи, они попали в безвыходное положение и были полностью разгромлены. Это поражение имело своим следствием разгром остальной армии Телевтия. (У Олинфа тоже были пелтасты, но, видимо, из числа граждан, так как их считали частью регулярной армии.) После этой неудачи в последних операциях войны с Олинфом пелтасты не упоминаются.
Легковооруженные наемники вновь появляются для выполнения специальных задач во время войны в Беотии (379–378 до н. э., зимой 376 г. до н. э.). Они взаимодействовали с Пелопоннесской армией во время ее летнего вторжения. Зимой от них ожидали несения гарнизонной службы в таких пунктах, как Феспии или Платеи, и использования этих пунктов как баз для разорения Беотии. Это было возрождение стратегии Коринфской войны.
Ни в одной из этих целей наемникам не сопутствовал успех. Было бы, вероятно, нелепо делать положительный вывод из того, что единственные свидетельства об их летних боевых операциях касаются потерь. Но более определенное указание на их несоответствие гарнизонной службе еще впереди. Например, Фебид допустил разгром своих пелтастов беотийской кавалерией в поразительно схожей манере, что и Тлемонид. Поэтому Спарте пришлось отказаться от использования наемников в гарнизонной службе и заменить их морами во главе с полемархами. Подобные неудачи в то самое время, когда Хабрий зарабатывал репутацию умелого предводителя пелтастов, лишь указывают на некомпетентность спартанских командующих в использовании воинов, отличающихся от гоплитов.
Один любопытный эпизод этой войны проливает свет на использование наемников в малых греческих государствах. Агесилай (весной 378 г. до н. э.) нуждался в легковооруженных войсках, чтобы выслать авангард для захвата Киферона (лесистый горный массив на границе Аттики и Мегариды). В это время в Клиторе (север Аркадии) находился отряд наемников, поскольку жители этого города вели войну с Орхоменом в Центральной Аркадии. Агесилай договорился, чтобы власти города одолжили ему наемников, и выслал им заранее месячное жалованье вместе с приказом штурмовать Киферон. Между тем он сдерживал орхоменцев, не позволяя им ввязаться в войну с Пелопоннесским союзом, в то время как совершался поход за пределы Пелопоннеса.
Все большая опора Спарты на наемников достаточно интересна, но их использование Клитором имеет гораздо большее значение. Здесь мы сталкиваемся с небольшим аркадским городом, участвующим в обычных пограничных конфликтах, которые постоянно возникали с доисторических времен и имели лишь местное значение. Тем не менее, вместо того чтобы вести боевые действия одними рекрутами-гражданами, полис берет на службу наемников для зимних боев. Отсюда следует, что наем профессионального солдата стоил недорого, если такие малые города-государства могли себе это позволить. И применение наемников было почти повсеместным, если оно проникло в такую отсталую область, как Северная Аркадия. Государство, служившее источником экспорта наемников, развивало теперь их торговлю на внутреннем рынке.
Но следует признать, что наемники, видимо, составляли более значительную часть пелопоннесской армии, чем допускают наши источники. Со времени Анталкидова мира был внедрен другой метод предоставления воинских контингентов каждым городом, входящим в Пелопоннесский союз. В 383 г. до н. э. для посылки союзной армии в Халкидику договорились, что в будущем каждый участник союза мог бы вносить деньги вместо воинов по расценке 3 обола (эгинских) за каждого гоплита (в день) или вчетверо большую сумму за каждого конника. Естественно, союзники стремились воспользоваться этими возможностями, когда совершались дальние или заморские походы. В 378 г. до н. э. эту практику распространили и на пелтастов.
Неизвестно, насколько широко применялась эта практика замещения во время походов в Беотию. Но в 374 г. до н. э., когда Мнасипп осуществлял поход на Керкиру, его сухопутная армия включала не менее 1500 наемников вместе с теми наемниками из Лаконики, что участвовали в походе (то есть периэками и неодамодами). Ксенофонт ясно дает понять, что союзные города предпочитали в этом случае посылать деньги. Существование такой практики предполагает готовый рынок наемников. Его опасности также проявились во время этого похода.
Вначале при высадке войска Мнасиппа оказались в раю для наемников. Ибо они принялись «опустошать прекрасно обработанную и облагороженную страну, разрушать образцово устроенные жилища и расположенные на полях винные погреба. Еоворят, что его воины до того избаловались, что не хотели пить никаких вин, кроме старых отборных сортов с приятным букетом. На полях Мнасиппом было захвачено очень большое число рабов и скота». Позднее эта идиллия исчезла, поскольку «Мнасипп решил, что город уже почти в его руках; поэтому позволил себе часть наемников распустить, а оставшимся задолжал жалованье за целых два месяца, несмотря на то что у него, по слухам, не было недостатка в деньгах». Поэтому можно предположить, что Мнасипп стал жертвой известного спартанского порока – корыстолюбия. Вероятно, он понадеялся сколотить капитал, отказывая войскам в оплате. Этот соблазн не обнаруживался у спартанских военачальников при прежнем порядке личной, а не наемной службы.
Поведение Мнасиппа имело крайне серьезные последствия. Ведь когда он приказывал своим командирам вести воинов в атаку, те предупредили его, что могут не добиться их подчинения, пока войска не получат содержания в должном объеме. Мнасипп лишь отреагировал на протесты насилием. В результате боевой дух его воинов упал так низко, что они обратились в бегство от керкирян, а сам Мнасипп пал на поле боя. Неудача спартанского похода является, следовательно, прямым результатом злоупотреблений при использовании наемников.
Провал Мнасиппа ознаменовал окончание заморских походов лакедемонян. Подобным же образом битва при Левктрах (371 до н. э.) завершила период экспансии Спарты к северу от Пелопоннесса. Наемники сыграли малозначительную роль в этой решающей битве, но в связи с этим Ксенофонт счел необходимым подвергнуть критике метод их вербовки. (Были наемники под командой Иерона вместе с фокидскими пелтастами, очевидно легковооруженными. Иерон был спартиатом и пал в битве.)
