Из-за этой ошибки Фалек обрек себя на жизнь ксенага бродячего отряда наемников. Рассказ Диодора о его карьере (почти единственное свидетельство на эту тему) является одним из нескольких лучших повествований о том, что пришлось перенести такому воину. Это тенденциозный рассказ, призванный проиллюстрировать месть Аполлона за святотатство, но нет оснований сомневаться в правдивости изложения. Лучше всего передать его с несколькими сопутствующими комментариями.
Диодор сообщает: «Фалек с наемниками после спасения от плена сначала жил на Пелопоннесе, поддерживая своих людей на последние остатки награбленного в святыне». Ему не везло с попытками наняться на службу в обстановке, когда велось мало войн. Диодор излагает историю так, будто Фалека сопровождали все его наемники. Это маловероятно: наемники не были склонны держаться своего предводителя в неблагоприятных условиях. Нам известно, что часть из них позднее отправилась за море с Тимолеонтом (Плутарх. Тимолеонт). А Павсаний добавляет, и весьма правдоподобно, что некоторые фокидяне связали свою судьбу с Фалеком. Позднее в Коринфе были арендованы корабли.
«Фалек приготовился к отплытию в Италию и Сицилию, думая, что в этих странах он либо захватит некоторые города, либо сможет получить содержание как наемник, в какой-нибудь текущей войне, как та, что случилась между луканцами и Тарентом. Своим спутникам он сказал, что делает это по зову народов Италии и Сицилии.
Когда он отплыл из гавани в открытое море, некоторые из воинов, которые были на большом корабле, на котором плыл и сам Фалек, совещались друг с другом, потому что они подозревали, что никто не посылал за ними, – потому что они не видели на борту ни одного должностного лица, посланного народами, которые якобы домогались помощи, а также потому, что плавание в перспективе было не коротким, но долгим и опасным. Таким образом, поскольку они не только не доверяли (Фалеку), о чем они и сказали, но и боялись зарубежного похода, то сговорились (прежде всего, командиры наемников). Наконец, обнажив мечи и угрожая Фалеку и кормчему, они заставили их взять обратный курс. И когда те, кто плыл в других судах, также сделали то же самое, они снова высадились на Пелопоннесе. Затем они собрались на мысу Малея в Лаконии и нашли там посланников из Кносса, которые приплыли из Крита нанять их. Затем посланники беседовали с Фалеком и командирами и предложили довольно высокую плату, после чего все они отплыли с ними. Высадившись в порту Кносса на Крите, они сразу же взяли штурмом город, называемый Ликт».
Но мститель явился в виде Архидама, прежнего союзника Фокиды, который следовал со своей наемной армией на помощь Таренту. (Согласно Диодору, Архидам с наемниками тоже имел долю участия в разграблении сокровищ Дельфийского храма и по этой причине позднее заслужил гибель в Лукании.) Он нанес поражение наемникам Фалека и освободил Ликт. Затем Фалек последовал примеру «десяти тысяч» и попытался осадить Кидонию. Но город выдержал осаду, и он был убит. Разумеется, смерти Фалека следовало быть пропорциональной его преступлениям. Его то ли поразила молния, то ли умертвил один из приверженцев. Остатки наемников отправились из Кипра помочь вернуться элейским изгнанникам, но их разгромила коалиция Элиды и Аркадии, захватив в плен 4 тысячи наемников. «Аркадцы продали свою часть пленников в рабство, элидцы казнили их за осквернение святилища Аполлона».
Так пришел конец отряду Фалека. Фактически его поход на Крит, хотя и завершился неудачей, должно быть, был менее неудачным, чем пытается это представить пристрастный Диодор.
Глава 14
НАЕМНИКИ НА СЛУЖБЕ В АФИНАХ В ИХ БОРЬБЕ С ФИЛИППОМ II
Войны Фокиды и Фив заняли десять лет IV столетия до н. э. Но они не выдерживают сравнения с конфликтом между Афинами и Филиппом II Македонским. С интервалами эта борьба продолжалась с 358 по 338 г. до н. э. Постепенно она привлекала все больше сил Афин и потребовала всех их денежных ресурсов – и в живой силе тоже, когда это было необходимо. Однако война с Филиппом II довела до пика тенденцию, которая долгое время росла в Афинах. Ополченец-гоплит, подлежавший призыву, ожидал, что государство будет все больше и больше тратить деньги на его личное благо и все меньше и меньше будет требовать от него службы за пределами страны. С другой стороны, богатые граждане были вынуждены, желали они того или нет, выделять государству большие доли своего богатства.
В речах, которые дошли до нас, богатые афиняне любят ставить себе это в заслугу, но фактически они компенсировали деньгами уклонение от военной службы, которую несли бедняки. Большинство афинян предпочитало «самим бездельничать, сидеть сложа руки, жить в нужде и только осведомляться, одержали ли победу наемники такого-то полководца» (Демосфен). Именно эти настроения и их последствия проявлялись во время чрезвычайных ситуаций, когда становилось все труднее призвать афинян на военную службу. Государство уже выработало в это время привычку нанимать на службу профессиональных пелтастов, и с этого времени те или иные наемники замещали гоплитов, за исключением нескольких особых случаев. Наша задача состоит в том, чтобы проследить этот процесс, а затем выяснить, какую пользу для себя извлек Филипп II из применения наемников.
Уже в первый год своего регентства Филипп II косвенно вступил в конфликт с Афинами. Ведь этот город поддержал по собственным мотивам претендента на престол Аргея. В 358 г. до н. э. стратега Мантия послали в Македонию с отрядом в 3 тысячи гоплитов. Он высадился в Метоне, но не углублялся в страну. Вместо этого Мантий послал в Эти Аргея с «наемниками». Этих воинов, очевидно, следует отождествить с упомянутыми 3 тысячами гоплитов. Неудивительно, что афинские граждане не стремились служить за пределами страны в незначительных походах, таких как этот. Гораздо более примечателен тот факт, что все наемники были гоплитами. В IV столетии до н. э. до настоящего периода это первый, отраженный в записи пример, когда Афины наняли большое войско такого рода воинов.
Аргей обманулся в своих надеждах на благоприятный прием в Эти. Он не предпринимал никаких дальнейших атак, но повернул назад в Ментону. На этом пути Филипп II застал его врасплох и окружил отступавший отряд. По окончании боя он поставил условием сдачу Эти и соратников Аргея, о которых больше ничего не известно. Среди них, однако, было несколько афинян, которых Филипп II отпустил без выкупа. Он сделал это в качестве жеста примирения с Афинами.
Когда в 356–355 гг. до н. э. вражда между двумя странами возобновилась, Афины смогли наконец выложить на войну с Филиппом II всю свою энергию. Но оказалось, что энергия Афин уже иссякла. За походом на Эвбею всем войском во главе с Тимофеем, 357 г., последовала Союзническая война. Поэтому Харет, единственный имевшийся у Афин авторитетный предводитель наемников, которому поручили вести войну, в целом терпел больше неудач, чем добивался успехов. Довольно пристрастный критик Эсхин сообщает, что Харет потерял в Халкидике 75 городов, которые завоевал Тимофей, и что он вывел из доков 150 триер, которые так и не вернулись. Более того, Харет вел себя настолько независимо в отношении властей, что в 346 г., когда Филипп II совершал поход в Херсонес Фракийский, было предложено «отправиться морем, как можно быстрее, и подыскать стратега для командования войском». Данный же афинский стратег превратился в бродячего кондотьера, действия которого полис не контролировал.
