Возражая против обвинения в недостатке активности, генерал Мищенко утверждает, что корпус все время вел активный бой, понимая под активностью борьбу с противником всеми своими силами. Корпус боролся как только мог: сперва он атаковал, а по подходе к немцам громадных подкреплений упорно оборонял свои позиции, отбиваясь до последней возможности.
Это было оценено и командующим армией, по донесению которого корпус после шести дней боя получил благодарность Верховного Главнокомандующего.
Что касается резервов и способа пользования ими, то генерал Мищенко объяснил, что 51-я дивизия, занимавшая бригадой пять верст, имела только полковые резервы. Гренадеры за своей 9-верстной позицией имели в частном резерве всего два батальона. В общем резерве за всей линией корпуса и 3-й Сибирской дивизии, протяжением 19 верст, было шесть батальонов по 600 штыков в каждом, всего 3600 штыков.
Генерал Мищенко сомневается в том, чтобы с этими силами мог развить активность корпуса, дравшегося против трех германских корпусов. К шестому дню от резерва ничего не оставалось. Подкреплялись наиболее угрожаемые места и в особенности участок Александрув – Кржижик, где бой был наиболее тяжким.
На вопрос о том, был ли он, генерал Мищенко, вполне ориентирован в общих задачах, поставленных армии и всему фронту, генерал Мищенко объяснил, что перед наступлением из Сохачева его пригласил командующий армией и, во время десятиминутного свидания указал по карте, что предстоит занять, и тем ограничился.
Чтобы восполнить этот пробел, генерал Мищенко посылал несколько раз капитана (ныне подполковника) Генерального штаба Соколова в штаб армии. Капитан Соколов переснял расположение армии и кое-что узнал о последних боевых действиях.
По словам генерала Мищенко, здесь не было и речи об общих задачах армии, но самое главное, не было ясных сведений о силах противника, которые мог встретить против себя генерал Мищенко.
Последний объясняет это тем, что командующий армией только что прибыл, так же как и начальник его штаба, а потому и сам не был достаточно ориентирован.
О задачах армии, вернее фронту, генерал Мищенко знал только одно – это решение удержать Варшаву во что бы то ни стало.
Останавливаясь на задаче отстаивания позиций по линии Александрув и даже продвижения вперед, генерал Мищенко усматривает в дальнейших распоряжениях армии несоответствие этой задаче.
Штаб армии не мог не знать из донесений генерала Мищенко, равно как и докладов ежедневно командируемого от корпуса офицера Генерального штаба, а также офицеров, коих штаб армии сам присылал не только в штаб корпуса, но и в дивизии, что атака силами XI Кавказского корпуса не могла иметь успеха и что с прибытием к германцам подкреплений положение корпуса становится тяжелым, а потом даже критическим.
Между тем армия не только отказывала генералу Мищенко в подкреплении стрелками, но там даже выражали удивление, почему генерал Мищенко просил дать стрелков.
Последний объясняет это тем, что в штабе армии не оценивалась обстановка, и указывает, что если командующий армией хотел, чтобы генерал Мищенко атаковал, и притом успешно, то надлежало не ослаблять его растягиванием фронта, а всемерно усиливать и прежде всего сразу же отдать стрелков.
А когда генерал Мищенко стал доносить о прибытии к неприятелю XIII и XVII резервного корпусов, то надлежало своевременно и соответственно усиливать его. Если же при этом желательны были еще и активные действия, то наши силы должны были быть доведены до превосходства, так как не было оснований считать немцев противником слабым по духу, снабжению и искусству.
Подкрепления были подведены, но тогда, когда это было уже поздно, когда Кавказский корпус уже был выбит.
В то же самое время армия, по мнению генерала Мищенко, ничего не предприняла и на соседних участках для облегчения положения подчиненных ему войск. Всюду бой затих, и было видно, что неприятель главные силы и всю свою энергию направил на эти войска, но ни справа, ни слева не было предпринято с нашей стороны даже демонстраций.
Генерал Мищенко утверждает, что наступление 1 декабря было по его докладу предпринято командующим армией.
Генерал Мищенко 28 ноября доносил, что по отходе к Рыбно армия в общем положении только выигрывает, так как немцы, двинувшись вперед, подставят свой фланг. Однако генерал Мищенко не предполагал, чтобы наступление было предписано одновременно и XI Кавказскому и V Сибирскому корпусам. Оба эти корпуса уже едва могли держаться, и вывод их из окопов ни к чему другому не мог привести, как к гибели остатков этих корпусов, а вместе с тем и прорыву германцев на правый берег Бзуры.
Поэтому генерал Мищенко полагает, что оба эти корпуса надо было придержать до выяснения результатов атаки I Сибирского и VI армейского корпусов.
Руководствуясь этим соображением, генерал Мищенко и придержал свой корпус, полагая, что слепое повиновение в данном случае неминуемо привело бы к катастрофе.
Он полагает, что последующее доказало правильность его решения. V Сибирский корпус двинулся в атаку, но через несколько часов был уже в полном отступлении, не имея даже возможности остановиться на линии своих окопов. Командир этого корпуса донес, что он уже не может держаться на левом берегу Бзуры.
Сравнительно благополучному выходу из боя V Сибирского корпуса помогло положение XI Кавказского корпуса, который, оставаясь на месте выдвинутым на три версты, тем самым не дозволил германцам повести глубокое преследование. Это именно обстоятельство, по мнению генерала Мищенко, и спасло сибирцев от гибели на переправах.
Командир же I Сибирского корпуса донес, что он несет такие потери, которых не окупают выгоды атаки. Как бы то ни было, но в результате этой атаки было приказано общее наступление 1-й и 2-й армий за Бзуру и Равку.
По вопросу о том, не представлялось ли возможным достигнуть на фронте XI Кавказского корпуса каких-либо важных результатов путем маневра, генерал Мищенко в дополнение к вышеизложенному добавил, что его корпус и противник «сцепились грудь с грудью на всем протяжении». Это исключало возможность какого-либо маневрирования, тем более, что весь корпус после первых же дней был в боевой линии без резерва. Только 29-го числа генерал Мищенко сберег пять батальонов VI Сибирского корпуса, чтобы опереться на них при отходе на Рыбно. Вся активность действий корпуса могла заключаться только в том, чтобы умирать, дороже продавая свою жизнь. Генерал Мищенко решительно это потребовал от корпуса, и значит, что противник понес громадные потери.
При таких условиях активные действия и маневрирование, по мнению генерала Мищенко, должны были осуществляться армией, а не корпусом, оставшимся в четверти своего состава
В заключение своих ответов на предложенные ему вопросы генерал Мищенко указал, что, вследствие неправильной оценки армией обстановки корпусу были поставлены непосильные требования, а по получении от генерала Мищенко точных сведений о действительно тяжком положении корпуса последнему не было оказано своевременной поддержки, и предупреждения генерала Мищенко были оставлены без должного внимания. За эти ошибки генерал Мищенко не считает себя никоим образом ответственным, между тем рассчитываться за них пришлось именно ему и Кавказскому корпусу.
