Путешествия не просто смена декораций, а рывок на волю.
Потому я и люблю забираться туда, где нет никаких туристов, находить условную точку на карте, придумывать цель и пробираться к ней, собирая впечатления в пути. Здесь нужно признаться, что дорога часто бывает целью и приключением.
Деревни становились глуше, старушки колоритнее. Жители удивленно взирали на иностранцев. Таких лиц они не видели никогда.
Чем ближе мы были к цели, тем больше появлялось сомнений. Мы останавливались, и Валихан спрашивал у местных, как найти деревню Юшунь. Кто-то сказал, что здесь две такие деревни, по обе стороны одной горы. И то, что мы ищем, находится не здесь.
А потом дорога кончилась по-настоящему. В один момент мы уткнулись в деревню на берегу реки, после которой – только вплавь. Где-то здесь должна быть и «канатка». Но ее, конечно, не оказалось.
То, что я принял за воздушную переправу на спутниковых картах, оказалось всего лишь электрическим проводом, переброшенным на другой берег маленькой речки. Должно же быть глубокое ущелье и высокие берега, а это что такое? Провинция, название и описание мест сходились, была видна ниточка через реку – не учел я только глубины каньона.
Эти птицы – профессиональные рыбаки
Незатейливые игры местных детей
Дело шло к вечеру, начинало темнеть. Мы поднялись в деревню и снова стали расспрашивать людей. Нашелся один, видевший «канатку» своими глазами. Мужчина подтвердил, что мы в самом деле ошиблись. Боевой настрой улетучился.
Почти отчаявшись, мы обнаружили незамеченный сразу поворот реки. Здесь начиналось ущелье, высокие горы формировали узкий коридор. Карта подсказывала, что река будет петлять и извиваться словно змея. Вот там-то, возможно, и есть то, что мы искали. Но добраться туда уже не было возможности.
Даже если бы мы раздобыли лодку, переждали ночь и поутру отправились в дорогу, какой смысл смотреть на канатную дорогу снизу? Чтобы подобраться к ней сверху, нужно было вернуться на развилку, проехать все четыре часа назад, а потом еще четыре-пять по другой, неизвестной, дороге. Я вспомнил польских блондинок и немного им позавидовал: хорошо, когда твое время в путешествии не ограничено.
Но долгий путь в эту глушь не был напрасным. Компенсация не заставила ждать: к берегу спешили две очень странные на вид лодки. Деревенские рыбаки возвращались домой. На бортах лодок плотным рядом сидели грозные черные птицы: очень хищные и очень голодные. Бакланы!
Рыбалка с дикими птицами, известная в Китае еще с незапамятных времен, сегодня превратилась в еще один аттракцион для туристов: на юге страны устраивают специальные туры по реке Ли, где показывают колоритных бородатых дедушек, сидящих в лодках вместе с птицами. Но единственный улов, который их интересует, – деньги от туристов.
Здесь же все было по-другому. Деревенские мужики, отец и сын, явно смущались и не знали, как себя вести при виде чужеземца. Заглянул в корзинку с уловом. Внутри плескалась рыбешка, сильно покусанная птицами – ее приходится буквально вырывать из бакланьих клювов. Но рыбалка – это процесс, а не результат. Как и путешествие. Да, обидно, что не нашли канатную дорогу, но провели отличный день, который запомнится надолго.
Глава 32
Последний оплот китайского коммунизма
Это место кажется ожившим плакатом социалистических времен. Ровные дорожки, идеально высаженные деревья, все размеренно и без суеты. Город Нанджи (Нанкин) в провинции Цзянсу называют последним оплотом китайских коммунистов, последователей учения товарища Мао. Стены домов украшены лозунгами, на широких дорогах почти нет машин, а регулировщиков в белых перчатках лишь недавно заменили современным светофором.
Символы коммунизма на каждом углу. Это не музей, а реальный жилой город
Белоснежный памятник Мао Цзэдуну на главной улице
В Китае коммунизм – один большой стереотип. Да, осталась символика, да, на деньгах изображен Мао Цзэдун, а правящая сила называется Коммунистической партией Китая. Но это обложка. В реальности в Китае давно капиталистическое устройство мира. Это проявляется почти во всем. Только не здесь: в «красном» городе сохранили не только внешние черты, но и саму суть мироздания: колхозы, субботники, градообразующие предприятия.
На главной площади большие портреты вождей: Ленина и Сталина здесь почитают как святых. Карл Маркс тоже здесь. А в самом центре, на высоком пьедестале, стоит памятник Мао из белого мрамора.
Агитация и пропаганда сочится отовсюду. С ярких плакатов на крышах домов, из уличных громкоговорителей. Звучит «Красный восток», гимн КНР времен «Культурной революции». Но и это – обложка. Чем дальше от центральной площади, тем менее благоустроен город.
Мы появились на пороге школы во время перемены. Дети убирали территорию. Они приносят свои метлы из дома, дежурят по очереди. Появление иностранца в классе вызвало у китайских детей настоящую истерику: они «стояли на голове» и громко смеялись. Представьте, как если бы в 70-е годы в школу под Саратовом пришли двое американских туристов.
Удивило, что здесь не носят красных галстуков. Традиция жива во многих районах Китая, я встречал их даже в предгорьях Тибета, а в коммунистическом городе их нет.
Внимание привлек киоск на другой стороне дороги. Его стекла были закрыты занавесками, но каждую минуту к ларьку подходили бабушки, что-то брали и уходили. Стали наблюдать. Окошко открывалось, оттуда появлялись руки, передававшие посетителям белые квадратные булки. Хлеб тут же исчезал в авоське, а окно сразу закрывалось. Мы были голодны и решили тоже купить хлеб. Однако купить хлеб было нельзя – его выдавали по талонам. Но женщина сжалилась и подарила нам две булочки. Они оказались совершенно невкусными, пресными, но пустой желудок был благодарен и этому.
Поесть в коммунистическом городке негде. Есть столовая, но она закрылась на ремонт. В продуктовом магазине, натурально, дефицит: из еды можно купить лишь местный специалитет: лапшу быстрого приготовления, которую производят на одном из градообразующих предприятий. Второй завод в городе – ликеро-водочный. В «другом» Китае на каждом углу рестораны, кафе или просто уличные лотки с шашлыками. Но не у коммунистов.
