В конце концов конфликт удалось уладить. Патриарх сумел избежать наказания, отклонив обвинение как необоснованное: на истцах лежит обязанность доказать, что прежняя ротонда действительно была меньше новой. Эту хитрость ему в действительности присоветовал мусульманин, семейство которого потом еще 50 лет получало от благодарного патриархата регулярное содержание. А халиф аль-Мамун успокоил своих мусульманских подданных, распорядившись о немедленном начале на Хараме работ по постройке южных и северных ворот на платформу и значительному обновлению Купола Скалы. Заодно аль-Мамун, воспользовавшись случаем, удалил из основной надписи имя омейядского халифа Абд аль-Малика Омейяда, заменив его своим, – правда, у него хватило благоразумия не менять дату. В 832 г. в халифате начали чеканить новую монету с надписью «аль-Кудс» – «святой». Такое название теперь получил у мусульман Иерусалим.
Но христиане продолжали использовать свои религиозные символы для подрыва ислама. В источниках начала IX в. мы впервые находим упоминания о церемонии Святого света (Благодатного огня) в канун Пасхи. Огромная толпа христиан собиралась в предпасхальный вечер в ротонде Анастасис и Мартириуме, которые были погружены в полную темноту. Патриарх читал обычные вечерние молитвы, стоя позади Гроба Господня, и внезапно святыня озарялась ярким белым светом, будто сошедшим с небес. Толпу, в напряженном молчании благоговейно ждавшую этого момента, охватывал восторг. Люди во весь голос декламировали священные тексты, размахивали в воздухе распятиями, испускали радостные клики. Патриарх передавал огонь мусульманскому правителю Иерусалима, который всегда присутствовал при церемонии, а затем все собравшиеся зажигали принесенные с собой свечи. После этого они расходились; каждый нес к себе домой Благодатный огонь и по дороге громко кричал: «О, примкните к вере Креста!» Все это, по-видимому, выводило из равновесия мусульман, которые в основном и оставили нам сведения о церемонии на ранней стадии ее существования. Градоначальник был обязан ежегодно представлять халифу письменный отчет, и один раз, в 947 г., багдадские власти попытались запретить христианам их «магический ритуал». В адрес патриарха было направлено письмо, где говорилось: «Ты наводнил всю Сирию своей христианской религией и уничтожил наши обычаи» (Peters 1985, p. 261). Мусульмане пытались разоблачить видимое «чудо» как фокус, предназначенный для обмана невежественных людей, и у каждого было свое объяснение того, как это подстроено, но им не удавалось полностью убедить самих себя, что здесь нет ничего сверхъестественного. Их ужасали ликующие толпы, совершающие, по словам Муджира ад-Дина, «деяния, от которых дрожь пробегает по телу». В исламе с его сдержанной обрядностью ничего подобного не существовало, и на недолгие часы буйства церемония, казалось, отменяла присутствие мусульман в Иерусалиме, что в те трудные времена вызывало вполне понятное раздражение. Каждый год христиане демонстрировали превосходство своей веры, и мусульмане не могли спокойно это переносить.
По мере ослабления центральной власти ей все труднее было поддерживать порядок в Палестине. В 841 г. все жители Иерусалима – иудеи, христиане и мусульмане – в панике бежали из города во время крестьянского восстания, вождь которого Тамим Абу Харб провозгласил своей целью реставрацию власти Омейядов. Повстанцы разграбили Иерусалим, не щадя ни мечетей, ни церквей. Церковь Анастасис избежала полного разрушения только потому, что патриарх откупился крупным подношением. И когда в 878 г. добившийся самостоятельности эмир Египта, тюрок по происхождению, Ахмад ибн Тулун включил в свои владения Сирию, измученные жители Палестины вздохнули с облегчением. Ибн Тулуну удалось восстановить в стране порядок и законность, благодаря чему улучшилось состояние экономики и оживилась торговля. Он очень хорошо относился к зимми, в частности, назначил правителем Иерусалима христианина, помогал восстанавливать пострадавшие и обрушившиеся от ветхости церкви, а также допустил в Иерусалим недавно образовавшуюся иудейскую секту.
Даниэль аль-Кумиси с небольшой группой единомышленников прибыл в Иерусалим из Хорасана в 880 г. Они представляли мало кому тогда известную секту караимов – иудеев, отвергавших Талмуд и признававших в качестве источника веры и законодательства одну только Библию. Но в Иерусалиме аль-Кумиси придал караизму новое измерение – мессианское. В Палестине он познакомился с документами, принадлежавшими кумранской общине, – их незадолго до того откопала собака какого-то бедуина. Эти кумранские рукописи IX в. убедили аль-Кумиси, что изгнание евреев должно скоро закончиться. Если евреи оставят свои уютные жилища в диаспоре и переселятся в достаточном количестве в Иерусалим, они этим ускорят приход Мессии. Христиане и мусульмане пришли в Иерусалим из всех уголков мира, так почему бы евреям не поступить так же? Пусть каждая община диаспоры пришлет в Иерусалим хотя бы пять семейств, чтобы усилить еврейское присутствие в Святом городе. Ученик аль-Кумиси Сахл ибн Маслия нарисовал пронзительную картину Иерусалима – матери, тоскующей по своим истинным сыновьям. Пренебрегать Иерусалимом – почти то же, что отказаться от Бога: «Соберитесь вы в Святой город и соберите своих братьев, – умолял он в своих письмах, – ибо сейчас вы народ, который не стремится к своему Отцу на небесах» (Gil 1992, p. 618).
Призывы Даниэля аль-Кумиси и его ученика были услышаны, и караимы начали прибывать в Иерусалим. Ибн Тулун позволил им устроить свой особый квартал за пределами городских стен, на восточном склоне Офеля – поскольку караимы не соблюдали правил Талмуда относительно дозволенной пищи и ритуальной чистоты, они не могли жить вместе с раббанитами (раввинистами), т. е. иудеями, признающими авторитет раввинов. Кроме того, караимы практиковали необычный в среде иудаизма аскетизм – носили власяницу и – в Иерусалиме – воздерживались от мяса. На Масличной горе они построили для себя сыроварню. Веками евреи раз в году, в день Девятого ава оплакивали разрушенный Храм, караимы же превратили этот скорбный ритуал в образ жизни. Они, сменяя друг друга, круглосуточно молились у городских ворот, скорбя о «запустении» своего Святого города на иврите, персидском и арабском. «Плакальщики Сиона», как они себя называли, верили, что Бог, услышав их мольбы, пошлет долгожданного Мессию и Иерусалим будет восстановлен как чисто иудейский город. Раввинисты смотрели на ритуалы «плакальщиков» неодобрительно – им внушали опасения любые формы мессианства, которое раз за разом становилось причиной трагедии и губило множество жизней. Бог, считали они, сам выберет подходящее время для Спасения, и пытаться приблизить этот срок – кощунство. Некоторые раввины дошли даже до того, что запрещали евреям переселяться в Иерусалим в надежде ускорить приход Мессии.
Правление Тулунидов закончилось в 904 г., когда Аббасиды восстановили прямое управление Египтом, Сирией и Палестиной. Однако надолго удержать контроль они не смогли. В 935 г. власть в Египте захватил Мухаммад ибн Тугдж, выходец из среднеазиатского тюркского племени: формально он правил от имени багдадского халифа, но де-факто пользовался полной автономией. Ибн Тугдж принял азиатский царский титул ихшид, который стал его прозвищем, а в дальнейшем этот титул перешел к его наследникам и дал название династии. В других частях халифата также возникали новые династии, и Палестина часто становилась ареной бесконечной борьбы за власть. В довершение несчастий, византийские императоры, воспользовавшись столь явными раздорами в империи мусульман, объявили священную войну против ислама. В течение Х в. Византия вернула себе Киликию с Тарсом, и Кипр; при этом провозглашалась цель возвратить Иерусалим под сень истинной веры.
