Чуть поколебавшись, Ольга прошла в квартиру.
– Кто там? – услышала она недовольный женский голос из комнаты.
– Не волнуйся, Маша! Это по Серегину душу! Женщина из Питера приехала. Ну… которой он пишет…
Маша пробурчала что-то невнятное, а мужчина провел Ольгу в маленькую чистую кухоньку.
– Это жена гневается, – пояснил мужчина. – Проснуться, понимаете ли, пришлось! А не хотелось!
– Вы извините, – промямлила Ольга, усевшись на краешек кухонной табуретки. – Я сейчас уйду! Вы только скажите, где Сергей.
– Нет здесь никакого Сергея! – раздраженно сказала высокая миловидная блондинка, которая вошла в кухню, запахивая на груди длинный синий халат. – Вот я так и знала, что этим кончится! Придумал твой Серега на наш адрес писать! Разбирайся теперь! Не зря я была против!
– Что значит – на ваш адрес? – удивилась Ольга и спрятала руку с обручальным кольцом в карман куртки.
– Дело в том, что Серега после развода с женой живет в общаге. Там такой кошмар… В общем, письма в два счета потеряться могут, вот он и попросил, чтобы… ну его корреспонденция шла на наш адрес, – пояснил черноглазый мужчина. – Чего ж не разрешить? Жалко, что ли?
– Доразрешался, – саркастически заметила блондинистая Маша. – Теперь еще и его женщины будут у нас останавливаться!
– Маша! – укоризненно бросил жене мужчина.
– Ну что Маша! Что Маша! В общем, так, Марат! Мне надоели ваши с Серегой дурацкие дела!
– Марат? – удивилась Ольга и привстала с табуретки. – Ну конечно… Марат! Да ты ведь и изменился-то мало! Мара-а-ат…
– Эт-то еще что?! – Маша отлепилась от дверного косяка и уставилась на мужа.
Ольга, не обращая никакого внимания на Машин вопль, во все глаза рассматривала Марата. Да, без всякого сомнения, это был тот самый Марат! Марат Артеменко – из пионерлагеря «Звездочка». Он действительно не очень изменился: такой же худощавый, смуглый, черноволосый и черноглазый. Он был красивым мальчиком. Стал очень красивым мужчиной.
– Марат Артеменко? – на всякий случай спросила Ольга.
– Да-а… Артеменко… – проговорил Марат, пытаясь понять, откуда эта женщина его знает.
– Не поверишь, – усмехнулась она, без всякого разрешения переходя на «ты», – но я Дьякова по мужу… бывшему… А вообще-то я Морозова. Помнишь Ольгу Морозову из пионерского лагеря «Звездочка», что на Финском заливе?
– Не может быть… – выдохнул Марат и за плечи развернул ее к свету. – Оля? Ты ли это?! Ну конечно же, ты! Ольга-а-а… – И он неожиданно заключил ее в объятия. – Надо же! Как же я любил тебя тогда! Как любил! Ты не представляешь! Хотел с горя с крыши нашего дома спрыгнуть! Но… струсил, Ольга! Понимаешь, струсил!!! Решил еще немного пожить!
– Да что здесь происходит-то?! – рявкнула Маша. – Объясните наконец!
Марат развернул Ольгу к своей жене:
– Маш! Это та самая Оля Морозова! Помнишь, мы с Серегой тебе в два горла о ней взахлеб рассказывали? Мы оба были в нее влюблены и именно из-за нее чуть не поубивали друг друга!
– Очень приятно, – без всякого энтузиазма в голосе проговорила Маша.
– Маш! Да это ж в детстве было! Чего ты?! – рассмеялся Марат и легонько пихнул супругу плечом.
– Не понимаю… – сказала Ольга. – Вы с Николаевым… и вдруг вместе?
– Мы, Оленька, с ним всю жизнь вместе! – ответил Марат и принялся снимать с нее куртку. – Ты просто забыла, но мы же с ним, когда жили в Выборге, в одном классе учились, друзьями в лагерь приехали, а из-за тебя… Э! Да что там говорить! Любо-дорого вспомнить! Маша! Ну не дуйся! Давай-ка на стол сообрази! Оля с дороги… Выпьем чего-нибудь, а Маш?!
Маша с постным лицом повернулась к холодильнику, а Ольга начала отказываться:
– Нет-нет! Ничего такого не надо. Я в поезде ела… Я не хочу! Вы скажите мне адрес общежития, и я уйду.
Маша, шлепнув об стол нарезкой какого-то мяса, сказала:
– В этой общаге приличным чужим людям лучше не появляться, понимаете?
– Нет… – растерялась Ольга. – Как же там тогда живут?
– Живу-у-ут… которые свои… Им деваться некуда, а гостям без сопровождающих туда лучше и не соваться.
– Точно, Оль! – согласился с женой Марат. – Мы сейчас перекусим, ты чуток отдохнешь с дороги, и я тебя отведу к Сереге!
– А на работу тебе разве не надо?
– Да у нас рождественские каникулы до восьмого января! Хочешь не хочешь, а будешь праздновать! Ну Серега и темнила! Не мог сказать, что тебя нашел! И как это у него получилось?
– Случайно. Я и узнала-то его только по наколке… – сказала Ольга и осеклась. Стоило ли говорить, что Николаеву приходилось при ней снимать рубашку?
– Помню-помню! Серега тогда чуть не помер, честное слово! Какая-то инфекция попала. Он тогда даже в школу пришел не первого сентября, а чуть ли не через месяц! Ну! Оль! Рассказывай, как ты? Что ты?
– Да нечем мне похвастать, Марат, – покачала головой Ольга. – По профессии я обыкновенный инженер, денег не накопила, с мужем развелась, а теперь вот и Сергея опять потеряла… по глупости…
– Да Серегу мы найдем, не волнуйся! Давай-ка мой руки! Мань! Дай чистое полотенце!
Когда наконец все уселись за стол, заставленный, очевидно, остатками новогодней трапезы, Марат принялся рассказывать о себе и Николаеве:
– Я когда в тот раз из лагеря вернулся, сразу в несколько секций записался, чтобы, значит, накачаться и врезать Сереге по первое число. Особенно большие надежды возлагал на греко-римскую борьбу. Нахватался приемчиков и жду, когда Николаев в школу вернется. Ну… сначала демонстрировать приемы было как-то не по-мужски: у него рука больная и все такое… а потом, представляешь, я специально его вызвал на пустырь за домами… там у нас все разборки происходили… Так вот никак мы не могли друг друга одолеть: ни Серега меня, ни я Серегу. У меня приемы, а у него дикое упрямство… Да ты знаешь! В общем, на почве этой кошмарной драки мы и помирились, тем более что девочку делить уже не приходилось. Ты нас обоих с носом оставила.
Марат обнял свою Машу, поцеловал в щеку и продолжил:
– Мы с Серегой и в институт один поступали, и провалились оба. В армии служили в одной части. Под Мурманском. А здесь, в Петрозаводске, я вот… с Маняшкой познакомился. – Он опять поцеловал жену, и хмурая Маша соизволила наконец улыбнуться. – Из-за нее и в Выборг обратно не поехал. А Серега остался за компанию. Потом тоже женился. На Машиной подруге, между прочим.
– Да, у нас тут так все переплелось, – вступила в разговор Маша. – Когда Николаев с женой развелся, квартиру, трехкомнатную, ей с дочками оставил. А Ирка, не будь дурой, тут же ее вместе со своей однокомнатной, что от родителей осталась, на Питерскую поменяла. А теперь наш сын, Павлик, тоже в Петербурге. Поступил в один институт с дочкой Николаевых, Таней. Пожениться собираются… Заявление уже подали. Свадьба в конце февраля. Дураки! Совсем молодые – а туда же! Жениться приспичило!
