4
Под самый новый 2010 год на Дальзаводе открыли сборку тех самых корейских джипов — с помпой и участием премьер-министра Путина. Он лично провёл тест-драйв первого автомобиля made in Vladivostok (не считая многочисленных конструкторов и распилов), причём этим первым автомобилем почему-то оказался не корейский, а русский джип — UAZ-Patriot. По секрету нам рассказывали, что этот Patriot Limited цвета «золотистый металлик» доставили сюда в целом виде. Путин сделал кружок прямо по бывшему дальзаводскому цеху, после чего тачку отправили в подарок итальянскому премьеру Берлускони. Тот, правда, ездить на ней не стал — подарил какому-то своему министру. Зачем вообще собирать машины во Владивостоке, где на них нет спроса, было непонятно, пока нам не объяснили, что их решено отправлять на запад страны по Транссибу бесплатно — по льготному тарифу, введённому ради «стимулирования российской промышленности».
Тем временем местное информагентство PrimaMedia устроило опрос — кому или чему следовало бы поставить памятник во Владивостоке. Первое место с большим отрывом занял вариант «правый руль». За ним шли конфеты «птичье молоко», когда-то вроде бы изобретённые во Владивостоке Героиней Соцтруда Анной Чулковой, челнок-«помогайка» (как вариант — «памятник китайскому баулу»), рыбак-подлёдник, чайка, придорожная проститутка, мэр, взорванный «крузак», который «колёсами печально в небо смотрит», амурский тигр и строитель саммита АТЭС. Я бы добавил сюда ещё карандаш от тараканов, пирожные «чокопай» и лапшу «доширак», которые многим из нас помогли в своё время выжить, но оригинальничать не стал и отдал свой голос правому рулю. На популярном автосайте Drom.ru началось обсуждение возможной конфигурации этого памятника. От идеи водрузить на постамент настоящую машину отказались: разобьют, разворуют, да и проржавеет она со временем. Одни предлагали отлить из бронзы автомобиль в сборе, среди предлагаемых марок лидировали пацанский «марк»-«черностой» середины 80-х и народная «короллка». Другие выступали за то, чтобы ограничиться собственно бронзовым рулём и рычагом автомата слева от него. Третьи предлагали изваять человека, поднявшего вверх правую руку с правым же рулём в ней.
Потом, конечно, идею забыли, никто памятника так и не поставил.
Наступил 2010. Снежно-ледяные дороги никто не чистил. Мороз держался на «двадцатке» целыми неделями. Я раньше думал, что во Владивостоке так не бывает, это ж не Сибирь.
— И где тут широта Сочи? — спросила жена.
Я задумался и ответил:
— Ты знаешь, сколько здесь живу — только сейчас пришло в голову. А может, всё врут нам про эту нашу крымскую широту?
— Как это врут? Можно по карте проверить…
— А карты тоже врут.
— А лётчики как по ним летают?
— А им выдают другие карты, секретные. Они подписку дают о неразглашении.
На стыке зимы и весны приехал из Сибири мой друг — охотник Михаил. Взбудораженный происходящим, он тоже решил купить машину — размахнулся на целого «сурфа». На беспробежного в свежем кузове не хватало, решили искать распилыша или пробежного — в 185 кузове, года 99-го или около того, с трёхлитровым дизелем 1KZ. Миша давно не был во Владивостоке и вовсю глазел на машины.
— Смотри, какой! «Скай» без круглых стопарей — он, конечно, уже не тот, но… Тоже красивый и какой-то… убедительный, вот.
— А вон, Миша, глянь — «черностой», такси! Живой ещё, значит.
— О, какая девушка в «делике»!
— Берём в сборе?
— Конечно. Девушку в крайнем случае обменяем… на беспробежную.
На Зелёном Углу из тумана выплывали всё новые стоянки, но знающие люди говорили, что «Зелёнка пустая». «Сурфы» приветливо тарахтели дизелями, но были дороговаты. Мы поехали в Уссурийск, это сотня километров к северу — раньше считалось, что в Уссурийске больше выбор пробежных, но, похоже, информация устарела. Мы посмотрели несколько «сурфов» и заодно «терранчиков» — последние были дешевле.
— Да чё те «сурфы»? — уверял нас продавец «террано». — «Тойоты» — это машины, сделанные топором, а вот «Ниссан» — для людей!
И рассказал «по секрету» о том, что с апреля распилы вообще перестанут ставить на учёт. А вот его «тирка» — «точно не распил, сто процентов».
Сурфовод парировал хрестоматийным:
— «Ниссаны» гниют!
Мы вернулись во Владивосток и начали обзванивать продавцов пробежных «сурфов». Один нашли на улице Енисейской. Михаил прибыл как раз с Енисея, и мы решили, что такое совпадение неслучайно. Тот «сурф» и купили. Миша уехал — один, по незнакомой зимней трассе, через полстраны. Я проводил его ранним утром до стоянки, мы постояли возле его «сурфа», пока прогревался турбодизель. Позже Михаил пришлёт мне стихи, в которых будут строки:
…Вереницами фар раскосых
Просыпается Владивосток.
А тогда я посмотрел на красные габаритные огни, исчезающие за поворотом блестевшей многонедельным гололёдом трассы, и пошёл к себе домой.
Весной 2010 стало известно о новой опасности. Россия решила заключить Таможенный союз с Казахстаном и Белоруссией, в связи с чем порядок импорта товаров во все эти три государства нужно было унифицировать. А раз правый руль в Казахстане запрещён — значит, либо казахи должны вновь открыть свои границы для праворулек, либо мы — закрыть свои. Во Владивосток приехал глава Минпромторга РФ Виктор Христенко и заявил: «Нет никакой борьбы с правым рулём. Правый руль — это некая форма иллюзии, которая просто возбуждает некоторых людей до определённого уровня или иногда толкает их на действия». Я понял, что уже седьмой год езжу на иллюзии.
Как всё изменилось за какие-то два-три года! Был наивный, весёлый, свежеветреный, небитый и небритый город, наполненный морской дальневосточной вольницей. Были толпы на площадях, автопробеги, покатушки и народные лидеры борьбы за свои права. Потом одних лидеров за что-то посадили, другие, что ещё хуже, стали депутатами, третьи тихо исчезли в болотцах своих чахлых частных жизней. Широкие народные массы слегка побили для острастки дубинками, и широких народных масс больше не стало. Люди то ли боялись, то ли просто уже не хотели выходить на улицы и площади. Когда-то искренне угрожавшие поднять дальневосточную автомобильную революцию, они разочаровались во всём, стали хмуры и безнадёжны. Мрачно ждали, пока Москва окончательно запретит правый руль — теперь это уже не казалось невероятным. Никто уже не надеялся, что власть «одумается» и «прислушается». Изменились мы, изменилось и само время. Ширилось движение ренегатов, спешивших скинуть «пруль» ещё за какие-то «реальные» деньги и приобрести леворульку.
5
Весна 2010 принесла мне хорошие новости. Ценник немного снизился, и Сергей написал из своей Тоямы, что такого «корча», какой нужен мне («корчами» он называл все машины безотносительно их возраста и состояния), можно взять в общей сложности тысяч за 18. Это звучало уже лучше. Серёга объяснил, как читать аукционные листы и пробивать по интернету номер кузова, чтобы точно знать не только год, но и месяц выпуска конкретного лота. Нам следовало делать ставки на машины, выпущенные в апреле 2005 года или позже — тогда мы попадали в категорию автомобилей «до пяти лет», на которые пошлины были, конечно, высокими, но ещё не заградительными. Теперь я сам просматривал через специальный сайт, какие «икстрейлы» сегодня выставляются на многочисленных японских «ауках», изучал аукционники и сбрасывал Серёге номера понравившихся лотов. В теме письма указывал: «очередные корчи». Неплохо бы основать такую деревеньку — Корчи… Скоро я научился понимать «аукционники» с первого взгляда. Выбор корчей превратился в ежевечерний ритуал. Это напоминало молитву японскому автомобильному богу с просьбой о ниспослании милости. Но он меня, кажется, не понимал, а обратиться к нему по-японски я не умел.
