Мы расселись. Естественно, дедушка взял слово. Он поднялся, с улыбкой качнул бокалом и долго говорил о том, какой это важный день, когда девушка вступает в шестнадцатилетие и бла-бла-бла…
Родственники слушали, благосклонно кивали, поглядывали на меня с умилением. Полинка закатывала глаза с мученическим выражением, Аня уткнулась в тарелку. Мама терпела. Все, как обычно.
Наконец, дедушка закончил свой витиеватый тост и перешел непосредственно к подарку. Он сказал, что на семейном совете было решено подарить мне некоторую сумму, чтоб я могла распорядиться ею по своему усмотрению. Затем он торжественно вручил мне конверт и посоветовал разумно потратить подаренные деньги.
— Надеюсь, вы не против? — спросил он у родителей.
— Конечно, конечно! — одновременно крикнули мама и папа.
Поля хихикнула. Аня с недоумением посмотрела на нее и снова уставилась в тарелку.
Я чинно поблагодарила родственников за подарок и положила конверт на стол.
Мне было нехорошо, свет резал глаза, болела голова, першило в горле. «Скорее бы все закончилось», — думала я. Есть не хотелось, но, чтоб не привлекать к себе внимание, я положила на тарелку салат и сделала вид, что ем.
— Ксюша, ты на диете? — поинтересовалась бабушка.
— Правильное решение, — подхватил дед. — Вот Викуся изящная девочка. — Дед с гордостью посмотрел на мою двоюродную сестру. Она настолько худая, что ключицы и лопатки выпирают наружу. По ней можно изучать строение скелета. Не понимаю, чему так радуются ее родители и дед с бабушкой. Она же просто кошмарно выглядит! А меня, между прочим, они считают толстой. Они, конечно, не говорят об этом прямо, боже упаси! У нас не принято. Они говорят так:
— Викусе, конечно, повезло с конституцией… А ты, Ксюша, занимайся. Можно рассыпать на полу коробок спичек или колоду карт и собирать по одной. То есть наклоняешься за каждой картой или спичкой.
Дедушка еще любит показывать весь этот процесс. Он рассыпает и собирает. Правда, не все, штук пять карт или спичек, остальное потом собираем мы с мамой.
Мой день рождения не стал исключением. Дедушка потребовал коробок спичек и рассыпал их по паласу.
Полька откровенно потешалась. Она полненькая, но не комплексует. Поэтому все разговоры по поводу похудания ее смешат, особенно когда она смотрит на Вику. Папа обижается на деда, мол, Вика — любимая внучка, а я — так… Ничего удивительного, Вика с самого рождения живет с ними, ее родители совсем недавно получили квартиру. Естественно, дед с бабушкой к ней привыкли, и потом, она дочь их дочери. На самом деле, это я сейчас так рассуждаю, а была маленькой — не понимала. Я думала, что Вика настоящая внучка, а я — не очень. Смешно.
Наконец дед посмотрел на часы и сказал:
— Уже восемь. Пожалуй, нам пора, — и попросил папу вызвать такси.
Как только семейство уехало, девчонки повеселели. Мы ушли в мою комнату и поболтали немного. Полина спросила, не звонил ли Артем. Я покачала головой.
— Может, еще позвонит? — предположила Аня.
— Ну, не знаю, — фыркнула Поля, — позвонит, не позвонит… в любом случае после того, что он сделал, надо его гнать в три шеи!
Я вздохнула и промолчала. История с эсэмэсками не давала мне покоя.
— Послушай, — прищурилась Полинка, — ты что, все еще думаешь о нем?
— Чего ты привязалась, — поморщилась Аня, — забыла, как сама лезла на стенку из-за Севы?
— Это совсем другое! — парировала Полинка.
Я закрыла глаза. Хотелось выключить свет и лечь под одеяло.
— Что-то ты квелая, — заметила Полина.
— Не знаю, простыла, наверное, — ответила я.
— Ты ложись, а то еще разболеешься. Если что, завтра в школу не ходи. Но чтоб к субботе была в лучшем виде!
— Постараюсь…
Но я все-таки нашла в себе силы и вместе с родителями проводила девчонок до дома. И только перед сном поняла, что заболела основательно. Градусник показал 38,8.
— Ничего себе! — испугалась мама.
Я выпила таблетку. Зазвонил телефон.
— Это тебя, — сказала мама, протягивая трубку.
— Ксюша — услышала я знакомый голос.
— Да…
Я ждала этого звонка. Возможно, другая на моем месте бросила бы трубку или крикнула что-нибудь типа: оставь меня в покое! Но я не сделала ни того ни другого. Я молчала. Мама вопросительно посмотрела на меня и вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь.
— С днем рождения. — Голос звучал чуть насмешливо, впрочем, как и всегда.
— Спасибо, — поблагодарила я.
— Извини, что так поздно. — Голос заметно окреп. — Набирался смелости…
Мне показалось, Артем усмехнулся.
— Это все? — Я начала злиться.
— Нет, я только начал.
Я поплотнее прижала трубку к уху.
— Ксюша, я никому не показывал твои эсэмэски, — вдруг выдал Артем.
Я вздрогнула и чуть не выронила трубку.
— Что? — пролепетала.
— Я не показывал твои эсэмэски Севе, и вообще никому не показывал, — повторил Артем.
— Ты не… — Я замотала головой и все-таки уронила трубку. — Извини, — крикнула поспешно, подхватив ее на лету. — Но Сева сказал… — Я запнулась и прикусила губу. Я проговорилась!
— Ксюша, я все знаю, — мягко перебил Артем.
У, как мне стало стыдно! Невыносимо! Я поверила ему. Сразу! Без вопросов. Но Сева! Выходит, Сева соврал? Зачем? Мы же друзья?! Я вспомнила Севин взгляд, как он смотрел мимо меня, когда говорил: «Ксюша, Артем слишком много говорит о тебе… не мое дело, но… он хвастает… он показывал всем твои эсэмэски, я лично видел…» Он тогда много чего говорил, и я поверила. Если бы Сева пытался просто рассказывать об Артеме гадости, я бы отмахнулась. Но эсэмэски!
А ведь я, дурочка, еще и телефонами с ним поменялась! Он же наверняка читал нашу с Артемом переписку. Прочитал, а потом тщательно стер. Я же попросила.
— Почему ты мне не сказала? — спросил Артем.
Я почувствовала, что краснею.
— Не знаю, — честно призналась.
Я вспомнила тот день, когда меня под руки вывели из школы. Сева спешил поскорее увести меня со двора, мимо поджидавшего Артема. Он, ничего не подозревая, шагнул мне навстречу, но я убежала с пылающими щеками, едва сдерживая бешеное желание разбить телефон прямо перед носом у этого высокомерного, самовлюбленного красавца!
— Ты мне не доверяешь? — спросил Артем.
— Послушай, Артем, я не то чтобы… Я не могла… то есть я не думала, что…
Я задохнулась и замолчала, готовая заплакать по обыкновению.
— Ладно, не грузись, — миролюбиво произнес он, — я все понимаю.
