"Кент", "Корнуолл" и "Бристоль" еще только ждали своей очереди. Более того, "Корнуолл" и "Бристоль" вообще приготовились перебирать машины. Шпее появился в самый неподходящий момент. Впрочем, на войне всегда так и происходит. Ведь бой, как это достоверно известно, – процесс, происходящий на стыке двух карт. Британская эскадра была совершенно не готова к бою, когда в 7.56 грохнула пушка "Глазго", пытаясь привлечь внимание к сигналу, поднятому на мачте "Канопуса": "Вижу неприятеля!"
В 8.00 Стэрди узнал, что наблюдатели Гранта с вершины Саппер-хилл по телефону сообщили о замеченных ими германских кораблях. Первое сообщение гласило: "Четырехтрубный и двухтрубный военные корабли на SO идут на север". Британский адмирал почти не сомневался, что это эскадра Шпее. Но это сообщение ничуть его не взволновало. Он спокойно приказал "Кенту" поднять якорь и выйти из гавани.
"Инвинсибл" и "Инфлексибл" должны были немедленно прекратить погрузку. Всем кораблям было приказано разводить пары и приготовиться дать 12 узлов. После этого адмирал спокойно отправился завтракать. Наблюдатели Гранта около 9.00 заметили на юге дымы еще 2 групп кораблей. Теперь к островам приближалось 7 кораблей, из них 5 военных.
Прошел еще час, прежде чем линейные крейсера, "Карнавон" и "Глазго" сумели поднять якоря, еще больше времени заняло приведение в порядок машин "Бристоля" и "Корнуолла". Черчилль так вспоминает об этом: "Я работал в своем кабинете, когда Оливер принес телеграмму от губернатора Фолклендов. "Сегодня на рассвете прибыл со всеми кораблями адмирал Шпее и теперь ведет бой со всем флотом адмирала Стэрди, который принимал уголь". Мы уже получили столько неприятных сюрпризов, что последние слова заставили меня вздрогнуть. Неужели нас захватили врасплох на якоре и, несмотря на наше превосходство, разгромили?"
Адмирал Шпее действительно имел шанс подойти к выходу из гавани, потопить "Кент" и обстрелять остальные британские корабли, стоящие в порту. В этом случае англичане могли использовать лишь малую часть своей артиллерии. Шпее мог нанести противнику серьезные повреждения и помешать ему вести погоню. Но Стэрди предусмотрел и это. Он приказал "Канопусу" открыть огонь, как только "Гнейзенау" и "Нюрнберг" подойдут на дистанцию выстрела. Линейные крейсера получили приказ "быть готовыми открыть огонь в любой момент". "Карнавон" должен был "атаковать неприятеля, как только тот обогнет мыс".
Прошло еще 20 тяжелых минут, в течение которых тень поражения витала над британской эскадрой. В 9.20 Саппер-хилл передал, что "Гнейзенау" и "Нюрнберг" навели орудия на радиотелеграфную станцию. Когда дистанция сократилась до 13500 ярдов, гулкое эхо прокатилось по гавани. Поднятые на максимальный угол возвышения орудия "Канопуса" выплюнули 4 тяжелых снаряда. И снова удача улыбнулась англичанам. Один из офицеров броненосца вспоминает: "Накануне вечером было приказано готовиться к артиллерийскому учению. Утром мы должны были показать Доветону Стэрди, что сумели решить проблему стрельбы вслепую через мыс по целям в море. Расчет кормовой башни, чтобы опередить извечных врагов из носовой, ночью втихомолку зарядил орудия практическими снарядами. Но на следующее утро начался настоящий бой, и времени на перезарядку орудий у них не осталось. Результат этого нарушения дисциплины оказался любопытным. "Гнейзенау" находился за пределами дальности стрельбы. Боевые снаряды из моей носовой башни взорвались при падении в воду недолетами. Зато болванки из кормовой башни срикошетировали, и одна из них попала в цель!"
Когда Меркер увидел покидающий гавань "Кент", то увеличил скорость, чтобы отрезать его. Но неожиданное попадание снаряда "Канопуса" в основание четвертой трубы заставило его круто повернуть на восток. В результате Грант после второго залпа приказал прекратить огонь. "Гнейзенау" и "Нюрнберг" подняли стеньговые флаги и направились к входу в Порт Стэнли. Однако они не успели выполнить этот поворот, как пришел приказ Шпее: "Не принимать бой. Повернуть на курс O-t-N и уходить полным ходом". "Канопус" не успел снова открыть огонь, но свою роль он сыграл. В 9.30 германский адмирал повернул всю эскадру на восток и отпустил суда снабжения, которые начали уходить на юго-восток. Позднее они получили приказ вернуться на остров Пиктон.
На решение Шпее повлияли 2 фактора. Он не желал рисковать, принимая бой с 2 броненосцами, о присутствии которых сообщил Меркер. Попадание в "Гнейзенау" еще более укрепило Шпее в этом. Кроме того, он верил, что его корабли быстроходнее английских, что было довольно странно, ведь адмирал превосходно знал о состоянии машин своих броненосных крейсеров. Скорее всего, он не думал, что "3 крейсера типа "Каунти" рискнут навязать бой его кораблям. Поэтому к 11.00 германские корабли построились в неправильную колонну: "Гнейзенау", "Нюрнберг", "Шарнхорст", "Дрезден" и "Лейпциг". Они повернули на юго-запад и попытались развить 22 узла.
Лишь теперь Шпее понял, что в составе британской эскадры имеются 2 линейных крейсера, которые успеют перехватить его до заката.
В этот день машинные команды британских кораблей действовали выше всяких похвал.
"Глазго" развел пары и снялся с якоря в 9.45. Через 15 минут за ним последовал Стоддарт на "Карнавоне", за ним "Инвинсибл" и "Инфлексибл". Последним к ожидающему у мыса Пемброк "Кенту" присоединился "Корнуолл". Когда "Инфлексибл" сообщил, что "противник уходит быстро, как только может", Стэрди скомандовал: "Погоня!" В 11.00 сумел дать ход и "Бристоль". Стэрди ясно представлял ситуацию по донесениям "Кента" и "Глазго". Позднее он сам увидел дымы 5 кораблей, корпуса которых пока скрывались за горизонтом. Стэрди понимал, что все козыри у него на руках. Его корабли имели преимущество в скорости около 5 узлов. Хотя противник находился на расстоянии около 20 миль, уже через 2 часа он будет под огнем тяжелых орудий "Инвинсибла" и "Инфлексибла". До заката еще останется более 8 часов, за это время он вполне успеет расправиться с немцами.
Со своим обычным ледяным спокойствием Стэрди оценил тактическую ситуацию и решил не спешить с началом боя. Чтобы дать максимальный ход, линейные крейсера жгли в топках одновременно нефть и уголь. Из их труб валил такой густой дым, что следить за противником было почти невозможно. Поэтому Стэрди снизил скорость до 24 узлов и приказал "Инфлексиблу" выйти на правую раковину адмиральского корабля. "Глазго" в это время находился в 3 милях у него на левом крамболе, откуда следил за неприятелем.
Адмирал также приказал "Кенту" занять место у него на левом траверзе. Вскоре после 11.00 Стэрди снизил скорость до 19 узлов. Это позволило бы тихоходному "Корнуоллу", который еле выжимал 22 узла, догнать линейные крейсера. Шанс присоединиться к эскадре получил и "Карнавон", который мог дать только 20 узлов. Фактически отменив свой приказ о погоне, адмирал в 11.32 передал всем кораблям, что "команда имеет время обедать перед началом боя". Корабли покидали гавань в спешке, линейные крейсера так и остались запорошены угольной пылью. Экипажи кораблей Шпее тоже получили время пообедать, хотя немцам вряд лез кусок в горло. Они понимали, что попались в расставленную западню, и для многих из них этот обед будет последним.
Примерно в 11.30 только что вышедший из гавани "Бристоль" сообщил, что видит "угольщики или транспорты", приближающиеся к Порт Плезант. Стэрди решил, что немцы могут попытаться высадить десант на Фолклендах, и приказал Фэншо взять под команду "Македонию" и "уничтожить транспорты". Так как эти 2 корабля в бою участия не принимали, мы коротко опишем их действия. Около 15.00 Фэншо обнаружил "Баден" и "Санта-Исабель". Совершенно забыв "Боевые инструкции" Стэрди, которые недвусмысленно требовали "использовать любую возможность захватить вражеские угольщики", Фэншо, не утруждая себя лишними размышлениями, в буквальном смысле исполнил последнее распоряжение адмирала. Он снял экипажи и артиллерийским огнем потопил оба судна. "Бристоль" и "Македония" провозились с этим до 19.00, что спасло "Зейдлиц". Наступила темнота, и самое быстроходное из германских судов снабжения сумело удрать. Узнав о судьбе германской эскадры, его командир направился в бухту СанХосе, где намеревался встретиться с "Дрезденом". Когда это не удалось, 18 декабря "Зейдлиц" прибыл в аргентинский порт Сан-Антонио, где и был интернирован.
