В свое время кто-то из британских адмиралов высокомерно заявил: "Английская армия – это всего лишь снаряд, выпускаемый английским флотом". Действительно, британские 6 дивизий выглядели слишком несерьезно на фоне массовых континентальных армий. И такое положение дел прямо-таки вынуждало англичан обратиться к периферийной стратегии, или, как ее еще называли, стратегии непрямых действий. Самое интересное, что даже после начала войны никто из адмиралов не видел необходимости отказываться от обветшавших постулатов. Лишь фельдмаршал Китченер правильно предугадал характер развертывающейся борьбы и потребовал создать массовую армию. Блестящими примерами бессмысленной и бесполезной периферийной стратегии послужили попытки вывести из войны Турцию. Жуткая мясорубка Галлиполи, где был уложен цвет австралийско-новозеландского корпуса, и экспедиция вверх по Евфрату, завершившаяся капитуляцией генерала Таунсенда, показали, что немцы были правы, настаивая на ударе по "шверпункту". Но главный урок истории заключается в том, что из нее не извлекают решительно никаких уроков. И во Второй Мировой войне англичане старательно наступили на те же самые грабли. Разумеется, с теми же самыми результатами.
Рассуждать о том, что высадка на Додеканезских островах (а вы про такие слыхали?) приблизит капитуляцию гитлеровской Германии, мог только законченный профан в военном деле.
Другие страны, не в силах создать линейный флот, способный соперничать с британским, пытались компенсировать это изобретением разнообразных теорий. В основном они сводились к борьбе с британской торговлей, если уж не удается бороться с Королевским Флотом. В этом направлении французская "молодая школа" привлекла под свои знамена множество сторонников практически во всех странах. Можно вспомнить и наши знаменитые броненосные крейсера "Россия", "Рюрик" и "Громобой", построенные для борьбы с британским судоходством. При этом, как обычно, не обошлось без полемических преувеличений и прямых ошибок. "Завтра вспыхнет война. Миноносец высматривает один из океанских пароходов с грузами большей ценности, чем грузы богатейших галеонов Испании. Миноносец будет следовать на расстоянии, держась вне видимости, и когда спустится ночь, подойдет незамеченным поближе к пароходу и пошлет на дно грузы, экипаж и пассажиров не только без угрызений совести, но гордясь достигнутым. Подобные жестокости можно будет увидеть в каждой части океана. Другие могут протестовать. Что касается нас, то мы допускаем в новых методах разрушения развитие того закона прогресса, в который мы твердо верим, и конечным результатом которого будет прекращение войны".
В этой цитате интересно многое. И полное забвение призового права, которое все-таки старались соблюдать обе стороны в годы войны. Ориентация на преднамеренную жестокость. Потрясающая наивность. Перед глазами невольно встает угольный миноносишко, который где-то в районе Азорских островов гонится за "Лузитанией", "держась вне пределов видимости". И одновременно гениальная прозорливость. Замените миноносец на подводную лодку – и все встанет на места. Однако развитие событий в очередной раз опровергло надежды адептов "молодой школы". Крейсерская война оказалась эфемерным призраком, который на суровых военных ветрах очень быстро развеялся без следа.
А ведь Мэхен это предсказывал еще четверть века назад. Приведенная им статистика убийственна. В годы расцвета деятельности французских каперов потери англичан от их атак составляли около 2,5% торгового тоннажа. Но за этот же период потери торгового флота в различных авариях и катастрофах составили 2,2 %. И это при том, что ранее каперы слонялись по океанам десятками, а теперь ни одна страна не в состоянии была вывести в море более 5 – 7 рейдеров одновременно. "Крейсерская война не может вестись самостоятельно… При отсутствии поддержки крейсер может только торопливо отходить на небольшое расстояние от дома, и его удары, хотя и болезненные, не могут быть роковыми", – писал Мэхен и был абсолютно прав.
Зато на место надводного рейдера вполне успешно заступила подводная лодка. Десятки военных кораблей и сотни торговых судов пошли на дно от торпед подводных лодок, и это при том, что в тот период еще не сформировалась теория использования подводных лодок и не были отработаны методы их действий. Германское командование проявило поразительную непоследовательность и нерешительность при использовании подводных лодок. Их то выводили в Атлантику, то отзывали обратно. То перед лодками ставилась задача борьбы с британским торговым флотом, то их переподчиняли командованию Флота Открытого Моря, и они должны были караулить британские линкоры. То лодки должны были действовать в строгом согласии с пунктами гаагских конвенций и законами призового права, то им приказывали начать неограниченную подводную войну. То германское верховное командование оглядывалось на мнение правительства Соединенных Штатов, то ломилось напролом… Финальным аккордом прозвучало требование армейского командования, которое весной 1917 года выступило за ведение неограниченной подводной войны.
Обращает на себя внимание и еще один интересный нюанс. Подводные лодки продемонстрировали полную беспомощность в борьбе с современными военными кораблями. Их жертвами, как правило, становились устаревшие броненосцы и броненосные крейсера. В свой актив немцы сумели записать только новые легкие крейсера "Ноттингем" и "Фалмут", потопленные 16 августа 1916 года во время одного из выходов Гранд Флита в море. И это при том, что в 1916 году подводные лодки действовали в подчинении командования Флота Открытого Моря, которое специально развертывало их перед базами британского флота. То есть, борьба с вражескими военными кораблями была их единственной задачей в тот период. По с этой задачей германские субмарины не справились.
Но Первая Мировая война нанесла сильнейший удар и по теории морской силы в ее первозданном виде. Выяснилось, что линейные корабли сами по себе уже мало что решают. Более того, из грозной силы они превращаются в мишень для вражеских подводных лодок, чего ранее не было. Несмотря на все успехи миноносцев, линейный корабль (или броненосец, как это было ранее) являлся вещью самоценной и самодостаточной. Теперь же на первый план выступила необходимость создания сбалансированного флота. Ранее малые корабли выполняли вспомогательные задачи при эскадрах линкоров, их задача ограничивалась, в основном, ведением разведки. Теперь же эскадры линкоров в значительной мере потеряли свою боевую ценность, если их не сопровождали крейсера и эсминцы. А в борьбе против подводной опасности линкоры оказались и вовсе бесполезны.
Русское морское командование, вынужденное по одежке протягивать ножки, то есть использовать единичные корабли Балтийского флота против всей мощи германского Флота Открытого Моря, предложило свой довольно оригинальный стратегический план.
Завороженное перспективой "морского Седана", который, несомненно, поспешит устроить русским адмирал Ингеноль, оно выдвинуло идею боя на минно-артиллерийской позиции. Внешне это выглядело просто. Поперек Финского залива ставится колоссальное заграждение, а наши линкоры, маневрируя на некотором удалении от него, срывают все попытки вражеских тральщиков проделать фарватеры. Вражеские линкоры на мины просто не сунутся. Увы, эта идея пополнила мартиролог безвременно скончавшихся.
