Обязательное супружество
После испанского нашествия церемония бракосочетания приняла другую форму. Прежде это была чисто административная, но не религиозная формальность. Представляющий Верховного Инку инспектор прибывал в район в указанный срок и приказывал юношам и девушкам встать в две шеренги лицом к лицу. Он спрашивал, кто из них уже договорился о свадьбе и прошли ли они уже испытательный срок. Обычно вопрос уже был решен, родители заблаговременно подготовились к свадьбе либо девушка уже рассказала им о своих отношениях с молодым человеком и о принятом решении.
Теперь остались лишь одинокие юноши. Инспектор приглашает каждого из них, начиная с того, кто стоит выше на лестнице административной иерархии, выбрать себе девушку. Если они сомневаются, инспектор силой данной ему власти выбирает для него девушку сам.
Как явствует из этого, в определенном смысле супружество было обязательным.
Безбрачие не признавалось. Население представляло собой фактор экономической и военной мощи. Никому не удавалось избежать выполнения своего долга как производителя рабочих и солдат. Империя напоминала фабрику по производству людей.
По завершении официальной церемонии юноша направлялся в дом к родителям девушки и сообщал им о результате. После этого все зависело от местных обычаев. Иногда мужу предстояло торжественно надеть сандалию на правую ногу жены, как это делал Инка, потом предложить подарки ее родителям, возможно еще сохранившиеся от прошлой свадьбы.
Другого рода церемоний существовало огромное множество. Некоторые из них можно видеть и сегодня, но в измененном виде. У племени пакасмайо на разожженный костер ставили сосуд с маисом и жиром, а крестный отец произносил следующие слова: «Вы поженились, вы должны работать вместе, вы должны готовить пищу и вы будете любовниками, так как один не может оставаться холодным, когда другой испытывает страсть». Обычно старики напоминали молодой паре о ее обязанностях, и семьи обменивались подарками. Естественно, при этом чича лилась рекой, и многие напивались.
Вышедшая таким образом замуж девушка считалась законной женой, а узы брака становились обязательными. Отказаться от брака можно было только в течение испытательного срока. Измена и изнасилование карались смертью, однако во втором случае наказание не было столь жестоким, если в результате жертва находила себе мужа. Здесь общий принцип уступал экономической точке зрения, считавшейся наиболее важной, поскольку дело не оканчивалось безбрачием, что было бы уже нарушением общенациональных интересов.
Жилище индейца
Давайте теперь заглянем в жилище индейца, «которое можно назвать избой, хижиной или домом», – рассказывает нам отец Кобо. Чтобы не задеть головой о верхний косяк двери, входящему приходилось сгибаться, а иногда даже становиться на четвереньки, что часто действовало на нервы миссионерам.
Поначалу в темноте невозможно было ничего разглядеть, так как дверь, через которую вы попали внутрь, – единственное отверстие, пропускавшее свет и воздух. Внутри стоял удушливый запах мочи, навоза и дыма. Стены были покрыты слоем грязи, пыли и копоти. Когда испанцам нужно было вызвать из дома некоторых глухих индейцев, они колотили палками по соломенной крыше, с которой в комнату падало так много грязи, что внутри уже невозможно было оставаться.
Перед сном индеец снимал только свою яколья, а индианка – льиклья, и оба растягивались на расстеленных на земле шкурах, о чем мы уже рассказывали. «Таким образом, им не приходилось одеваться по утрам», – с юмором отмечает отец Кобо и добавляет, что вся одежда была в пятнах, а у людей не было ни салфеток, ни носовых платков.
Индейцы ели два раза в день: рано утром и на закате солнца. Пищу готовили на семейной глиняной печи, верхняя часть которой была пронизана дырками, а сверху ставили глиняную посуду. Огонь добывали трением и разжигали очаг, в котором горели дрова, но чаще всего – помет ламы. Блюда расставлялись на земле, каждый член семьи садился на корточки и брал в одну руку ложку, в другую – половину горшка, которая служила тарелкой. Муж и жена сидели спина к спине. Часто пища была недоваренной и неаппетитной, поэтому ее обильно приправляли солью и перцем. Мужчину очень обижало, если жена ела из одной с ним тарелки, в которую, однако, свободно могли тыкать свои носы морские свинки и собаки.
Никто не пил из деревянного кубка мужа, пока тот не закончит есть. В некоторых провинциях наиболее утонченные индейцы использовали для питья пакча, деревянный предмет на двух ножках, состоявший из чашки с ручкой с одной стороны и длинного носика – с другой. Носик заканчивался длинным извивающимся каналом, и жидкость потихоньку выливалась из него в рот через маленькую дырочку, проделанную на дне чашки в конце этого канала. Употребляемая таким образом чича превращалась в божественный напиток!
Дома индейцы ели мало, но, попадая на пирушку, объедались, как все регулярно недоедающие люди. Католические миссионеры сделали вывод, что их обычная трезвость объясняется бедностью, а не воздержанием. Один из них презрительно отмечает, что в таких случаях индейцы пьют, пока не свалятся замертво.
Если в хижине была вторая комната, она открывалась в первую и служила хранилищем для горшков с продуктами. Здесь также сновали свинки, помет которых покрывал пол, источая невероятную вонь. На животных было множество блох и клещей, которые распространялись по всему жилищу и забирались в одежду. Эти насекомые присоединялись ко вшам, заставлявшим обитателей жилища постоянно чесаться.
Не следует забывать о двух важных членах семьи, вносивших определенную долю элегантности и знатности в эту малоприятную атмосферу, – паре лам, содержавшихся на общем дворе. «Это единственное животное, – с улыбкой отмечает отец Кобо, – которое не деградировало в процессе одомашнивания и соглашается помочь, только когда его просят, а не когда приказывают».
Несомненно, мы нарисовали довольно печальную картину, но она тут же меняется, когда мы начинаем подниматься по социальной лестнице. У вождей, хотя и подчиненных, дома были больше и чище. Кроме этого, наше описание относится лишь ко временам инков и началу колониального периода. Развитие гигиены во многом изменило сегодня эту картину, исключая, возможно, лишь некоторые очень отдаленные места. Вместе с тем жилище индейца остается убогим и некомфортным, возможно, потому, что самого индейца это не очень беспокоит.
Удручающее положение женщин
В индейском доме доколумбовых времен женщина по своему положению стояла ниже мужчины. «Она была вещью, – рассказывает летописец, – и с ней обращались соответствующим образом». Это наблюдение было ошибочным, поскольку женщина составляла часть наследства и передавалась в таком виде. Полностью порабощенная своим мужем, она была перегружена работой: заготавливала топливо, собирала травы и фрукты, готовила пищу, смотрела за детьми и животными, обрабатывала фруктовый сад, пряла и ткала материалы для одежды, следила за соблюдением ритуалов, помогала в полевых работах и время от времени обменивала продукты на ближайшем рынке.
Когда ребенок покидал колыбель, но еще не мог ходить самостоятельно, женщина носила его на спине, завернув в одеяло. Этот обычай сохранился до нашего времени и представляет собой умилительную сцену, когда широко открытые глазенки на маленьком личике с любопытством взирают на постороннего, если в этот момент их не закрывают волосы матери. Когда поход продолжался более половины дня, женщина брала с собой продукты для семьи, кувшин чичи, посуду и маленькие сухие щепки для разжигания огня. Если при этом ее руки оставались свободными, она во время ходьбы сучила нити или жевала маис, чтобы не терять времени даром. Когда же, вконец измотанная, она присаживалась у порога своего дома, то сразу же начинала бороться со вшами у детей, раздавливая насекомых зубами либо натирая головы детей настоем себадилья.
