Согласно другим авторам, этруски своим откровением частично обязаны нимфе по имени Вегоя или Бегое. Считалось, что она обучила их некоторым ритуальным правилам и сообщила людям принципы измерения и способ отмечать границы полей. Ее откровения якобы хранились вместе с Сивиллиными книгами – таинственным кодексом, авторство которого приписывалось Кумской сивилле, – в храме Юпитера Капитолийского, а во времена правления Августа – в храме Аполлона на Палатине.
В этрусскую эпоху текст откровения содержался в священных книгах, которые, возможно, были отчасти написаны в более поздние времена. Эти антологии пророчеств делятся на три категории: libri haruspicini, повествующие об искусстве исследования внутренностей жертвы и получения на его основе ценной информации о будущем; libri fulgurales, рассказывающие о молниях, их происхождении, смысле и значении, и libri rituales, наиболее всеобъемлющие из всех книг, поскольку они содержат весь свод правил, определяющих жизнь людей в городах, полное изложение учения о смерти и посмертной участи человека и, наконец, запутанную систему, объясняющую знамения, которыми боги выражают свою волю земным жителям.
Такая фундаментальная классификация того, что римские авторы называли disciplina etrusca («этрусская дисциплина»), раскрывает важный момент – значение толковательного искусства в этрусской религиозной жизни. Теория молний, исследование внутренностей жертв и анализ знамений имели единственную цель и значение: дать людям возможность выяснить волю богов, узнать, какие церемонии следует провести, чтобы умиротворить их, и узнать, насколько неизбежны те явления, о которых говорят священные знаки.
Благодаря этому мы яснее понимаем, какое место занимало в жизни этрусков Mantike, или прорицание, – это чрезвычайно странное и запутанное искусство, во все времена интересовавшее людей, озабоченных судьбой и будущим. Этрусские жрецы – гаруспики – были умелыми специалистами и обязаны были знать все правила сложной теологии. Первоначально их роль заключалась в том, чтобы тщательно подмечать все божественные знамения, проявляющиеся на Земле, и на их основе делать практические выводы, касающиеся поведения людей. Этимология слова «гаруспик» неясна и служила источником многих споров у античных авторов. Хотя вторая часть слова явно представляет собой индоевропейский корень, связанный с идеей исследования и наблюдения, его первый элемент всегда считался чужеродным для латыни. Предполагалось, что он связан с ассирийским «хар» – «печень». Но такое толкование остается спорным.
Так или иначе, в течение всей истории древней Италии гаруспики считались непревзойденными мастерами прорицания не только в Этрурии, но и в Риме. Мы уже отмечали любопытные восточные мотивы, раскрывающиеся в некоторых аспектах их искусства. В основе своей оно опиралось на неизменную тенденцию этрусков читать в мировой книге не только откровения прошлого, но и предвестия будущего. При естественном порядке, имеющем глубокие священные корни, любое явление служит знамением, а чудо является всего лишь знамением особой важности.
Хотя греки уже давно не очень-то беспокоились по поводу будущего и воли богов, прорицательство все-таки играло очень важную роль и в Элладе. Но эта общность интересов не должна нас обманывать. Пророчества были очень распространены в Греции, о чем свидетельствуют число и популярность тамошних оракулов, однако греки крайне сдержанно относились к необычным и рационально необъяснимым явлениям. Разумеется, Бессмертные, живущие на Олимпе, могли чудесами нарушить ход повседневной жизни, но обычно они уважали его и сообщали о своих пожеланиях лишь малозаметными знаками – мелкими знамениями, не нарушающими естественных законов, или же вещали устами своих прорицателей и жриц.
Непосредственное вмешательство богов в земные дела было редкостью – например, землетрясение, гром и молнии, вызванные Аполлоном для спасения своего святилища в Дельфах, когда тому угрожали нечестивые кельтские захватчики. В целом греки неохотно признавали нарушение естественного порядка вещей божественными существами. Этим они очень сильно отличались от этрусков, которые во всем усматривали знак – мирный либо грозный – божественного вмешательства. Греческая философия очень рано противопоставила себя вере в события, противоречащие природе. Гераклит и Анаксагор сознательно отвергали веру в чудеса. Позже такую же позицию занял Эпикур и его последователи, из которых самым знаменитым был Лукреций. Однако некоторые школы, например стоическая, допускали реальность и эффективность прорицаний. Низшие греческие классы тоже были склонны признавать различные формы сверхъестественного. Но полное отсутствие в Греции письменного ритуала, устанавливающего точные правила прорицания или их применения, а также отсутствие специального корпуса жрецов, выполнявших эти правила, показывают, насколько по-разному относились к знамениям греки и этруски.
Этрурия не разделяла таких сдержанных и неуверенных чувств; она страстно интересовалась осязаемыми проявлениями священного и гордилась своим институтом жрецов-гаруспиков: только они могли разобраться в запутанных инструкциях, содержавшихся в ритуальных книгах, и применить их на практике. Странной была судьба этих жрецов, впервые появившихся в Италии в VII в. до н. э. при зарождении этрусской цивилизации и доживших до последних дней римского язычества в свите императора Юлиана! Занимая важнейшее место в этрусской религии, они вмешивались по самым разным поводам в жизнь тусков. Поэтому следует рассмотреть их науку и ритуалы.
Основные принципы этрусского толкования грозы описывают Сенека и Плиний Старший. Туски, как пишет Плиний (Естественная история. II, 137—148), делят небо на шестнадцать секторов. Наблюдатель встает лицом к югу. Сектора слева от него, на востоке, благоприятные; те, что на западе, – неблагоприятные. Таким образом, небо делится в соответствии со сторонами света, и его различным областям приписываются разные атрибуты. Право метать молнии имеют девять богов, но Юпитер может метать молнии трех разных видов. Следовательно, всего существует одиннадцать разновидностей молнии. Самое главное – заметить, из какой точки исходит молния и в какую точку она бьет. Тщательные наблюдения дают возможность точного истолкования. Наконец, следует вознести молитвы и принести богам жертвы, чтобы обеспечить исполнение обещаний или предотвратить угрозу.
На учении об ориентации по сторонам света, лежащем в основе этрусского истолкования грома и молнии, покоится все искусство гаруспиков. Для туcков освященный предмет по своей сути являлся образом Вселенной. Печень животного, принесенного в жертву богам, будучи вместилищем жизни, отражает состояние мира в момент жертвоприношения (фото 78). Жрец находит на поверхности печени местоположение богов и в соответствии с конфигурацией частей, связанных с каждым богом, может предсказать будущее. Бронзовая печень из Пьяченцы, точно таким же способом разделенная на области, соответствующие отдельным богам, представляет собой микрокосм. А применение принципа ориентации создает соответствие между наблюдениями за небом, громом, молнией и печенью жертвы.
Это ключевое учение об ориентации также позволяет воспроизвести на Земле, где живут люди, образ неба – жилища богов. Слово templum (по-латыни – храм) первоначально являлось термином из словаря этрусских прорицателей, обозначавшим выделенную жрецом конкретную область неба, в которой он искал знамения и толковал их. В ходе этой операции жрец всегда был обращен лицом к югу. Если расширить эту концепцию, то храм будет обозначать место на Земле, посвященное богам, святилище, которое в Этрурии обычно было ориентировано на юг и фактически представляло собой проекцию на землю священного участка неба. Тиния, Уни и Менерва – тезки Юпитера, Юноны и Минервы – бросали из глубины своих священных камер, как и с небес, защищающие или угрожающие взгляды на южную половину мира.
