Гиксосы Ханаана, говорили они, имели сильных союзников в тылу. К северу от них располагаются амориты Ливана, а еще севернее – амориты Ямхада. Около сорока лет назад Ямхад был завоеван могущественным царем, появившимся из горной страны на северо-западе, но его колесницы снова ушли на север и больше не появлялись, а Ямхад постепенно оправился от нашествия. Тот же горный царь совершил набег на Вавилонию и уничтожил ее. Вавилония так и не обрела былую силу и находилась под властью сравнительно миролюбивого торгового царства, расположенного на побережье Персидского залива. Самым сильным на севере, несомненно, было митаннийское царство хурритов, которые, имея большое количество колесниц, заняли обширные равнины в верховьях Евфрата. Но они принадлежали к другой расе и говорили на языке, непонятном семитам, селившимся дальше на юге, и не представляли угрозы для Египта, пока между ними оставались семиты.
Старики в городах и деревнях верховьев Нила с уважением слушали рассказы вернувшихся солдат. Ничего подобного они в своей жизни не слышали. Но им, в конце концов, приходилось думать о другом. Но теперь в Египте воцарился мир и опасности, которые ему угрожали, находились за границами страны.
Через двадцать два года после коронации Яхмоса ветераны сопротивления, жившие в деревнях вдоль Нила, узнали, что их командир умер. Глашатаи, принесшие эту новость, одновременно сообщили о восшествии на престол его сына Аменхотепа. Собственно говоря, ничего неожиданного в этом не было, поскольку Яхмосу уже было далеко за шестьдесят и он некоторое время болел. Тем не менее старому поколению казалось, что Египет остался беззащитным, и они снова стали с тревогой взирать на север. Правда, божественная супруга и сестра Яхмоса, царица Нефертари, была жива, да и старая царица Ахотеп, героиня сопротивления, была, как и прежде, активна, хотя ей уже перевалило за восемьдесят. Обе вдовствующие царицы были легендарными личностями, правившими страной с твердостью и смелостью, пока Яхмос был на войне, и, несомненно, они смогут помочь юному Аменхотепу, если придет беда.
Нуждался ли Аменхотеп в мудрых советах матери и бабки и обращал ли он на них внимание, неизвестно. Однако количество «царственных и божественных» дам во дворце неизменно являлось предметом разговоров и даже смелых шуток в народе. Конечно, было должно и правильно, чтобы Аменхотеп женился на своей сестре, и это полностью соответствовало законам и обычаям. Ведь все же именно дочь даже больше, чем сын божественных правителей, несет в себе искру божественности. Но Аменхотеп довел эту традицию до абсурда. Яхмос и Нефертари имели трех дочерей: Ахотеп, названную в честь бабки, Меритамон и Саткамос. Все они были сестрами Аменхотепа. Он, конечно, понимал, что любой, кого изберут в мужья его сестры, станет возможным претендентом на трон, поэтому сам предпочел жениться на всех трех. Являясь принцессами крови, они все считались божественными женами и правящими царицами, и проблема первенства среди пяти цариц во дворце, должно быть, являлась постоянным источником вечной головной боли для придворных.
Аменхотеп правил двадцать лет. Во время его правления не произошло никаких серьезных событий. Страна процветала. Новая система передачи власти, введенная Яхмосом, работала хорошо, налоги регулярно поступали в казну. Недовольных практически не было. На границах и за ними царил мир. Претендент из гиксосов на северо-востоке ничего не предпринимал и еще до конца правления Аменхотепа официально отказался от претензий на Египет. Фараон, как и следовало, регулярно появлялся во главе армии и дважды даже пересекал границы. Ведь его обязанность как божественного фараона – распространять страх перед Амоном на непросвещенных. Одна из кампаний была против Судана, где племена оставались весьма неспокойными и совершали набеги на территорию Египта. Там Аменхотеп нанес поражение нубийской армии и взял в плен вождя. Спустя несколько лет он провел военную кампанию в западной пустыне, в Ливии, не встретив там организованного сопротивления. В остальное время он хранил мир, имея хорошо оснащенную армию и сохраняя повышенную бдительность в отношении Сирии.
Интересных событий в те двадцать лет не было. Но конечно, для мужчин и женщин, родившихся в 1580 г. до н. э., это были весьма важные годы. Из молодых юношей и девушек они стали зрелыми сорокалетними мужчинами и женщинами. Их семьи росли, а сами они или добились жизненного успеха, или, наоборот, стали неудачниками.
Для большинства из них успех или неудача измерялись нечестолюбивыми мерками. Быть успешным в Египте означало всего лишь жить не хуже своих родителей, обрабатывать арендованное поле или держать свою лавку. Следовало растить детей в почтении, чтобы боги отнеслись к ним милостиво, и похоронить родителей, когда придет их время, соблюдая все должные церемонии, чтобы они благополучно достигли потустороннего мира, куда и ты в конце концов попадешь.
Но в этом поколении были и другие люди, которые, проведя бурную юность, имели большие амбиции и не желали довольствоваться малым. Теперь, когда египтяне снова стали полноправными хозяевами в своем доме и на его границах воцарился мир, резко возрос объем заморской торговли. После войны велось большое строительство, и новая знать, так же как и процветающий средний класс, составила рынок для ввоза предметов роскоши. Купцы, сами являвшиеся значительной частью этого среднего класса, организовали судоходные линии и торговые караваны, чтобы привезти необходимое, а изготовители стали увеличивать объем производства товаров на экспорт, чтобы заплатить за ввозимые товары.
Крупные баржи курсировали по всей длине египетского Нила. Когда они шли вниз по реке, гребцы с длинными веслами помогали течению, а когда двигались вверх, северный ветер наполнял паруса. В Аварисе и других портах эстуария, где ветер доносил до привыкших к пресной воде речников резкий запах соли, они обменивались грузами. А писцы считали кипы и ящики, сравнивая их число с тем, что указано в судовых документах, написанных на папирусных свитках иератическими письменами, которые уже почти утратили сходство с иероглифами.
Порты эстуария были своего рода расчетными палатами для растущего объема заморской торговли. Они имели вековые торговые традиции. Первые суда, отправившиеся на запад, в варварский мир западной части Средиземноморья и даже за Гибралтарский пролив, вышли именно из этих портов, а это было уже почти семьсот лет назад (примерно такой же период времени отделяет нас от Крестовых походов). Говорили, что суда с Крита все еще совершают торговые рейсы в этом направлении, и египетские купцы полушутя обсуждали повторное открытие старой западной торговли. В Египте сформировался хороший рынок, поглощавший любую экзотику, и вещи, изготовленные примитивными европейскими племенами, скорее всего, можно было купить за нитку бус, а продать за очень хорошую цену.
Кое-какие европейские товары действительно попадали сюда, вероятно купленные по вздутым ценам, вместе с критскими грузами, и торговцы получили представление о продуктах, доступных на севере и западе. Изделия из золота были очень хороши, если не являлись имитацией египетских моделей, попадались также неплохие вещицы из бронзы и дерева. Еще были украшения, восхитительно примитивные и варварские, изготовленные из полудрагоценных камней, которые быстро входили в моду – из блестящего черного гагата и янтаря, похожего на застывший мед.
