Особенно часто звучали названия двух стран (они и отпечатались наиболее четко в детской памяти) – Ахея на севере и Египет на юге.
Строго говоря, Ахея была не одной страной, а целым конгломератом. Она включала материковую часть Греции, целый ряд маленьких городов-государств, где каждый город владел примыкающей к нему территорией. Они были лояльны царю Микен и великому царю Кносса. Ахея также включала острова Эгейского моря и поселения на берегу Малой Азии, связанные расовыми узами с Микенами, а территориальными – с соседним царством Арцава, но на практике сохранявшие полную независимость действий, искусно стравливая одних с другими, а хеттов, самую могущественную силу Малой Азии, с обоими.
Египет, с другой стороны, был силой, стоящей над всеми силами, величайшей мировой империей. Дети очень рано узнали перечень египетских фараонов: Яхмос – освободитель, Аменхотеп, Тутмос – покорители Сирии, Хатшепсут – женщина-фараон, Тутмос Великий и теперь еще один Аменхотеп. К теперешнему царю, Аменхотепу II, люди испытывали смешанные чувства. В первые годы своего правления, за шесть или семь лет до рождения детей, о которых мы ведем речь, он жестоко подавил бунт в Сирии, продемонстрировав собственную отвагу, и в одной кампании восстановил границы царства своего великого отца Тутмоса. Его экспедиция расширила невольничий рынок в Кноссе, так же как и по всему Среднему Востоку. Но вместе с тем далеко не один критский торговый агент попал в его чересчур широко раскинутые сети, и потребовалось время, чтобы восстановить торговые связи. В 1439 г. до н. э., когда детям было всего год, Аменхотеп повторил то же самое еще раз. У него был отличный повод – мятеж в северной части Сирии до границы с Митанни, и он снова лишил всю Сирию и Ливан всего мало-мальски ценного, в том числе рабочей силы. Критские торговцы решили, что все это даже слишком хорошо, наблюдая, как рынок наполнялся рабами и добычей.
С тех пор Сирия не осмеливалась сказать даже слово против Египта, и, несмотря на все дипломатические ухищрения царей Митанни, пограничные камни Аменхотепа стояли на берегах Евфрата за камнями его отца и прадеда – Тутмоса III и Тутмоса I. Три камня стали ориентиром для караванов, доставляющих грузы вдоль Евфрата из Месопотамии в Алеппо, Угарит и на Крит. Но в последние годы у купцов, идущих этим маршрутом, появились другие заботы, помимо необходимости приносить дары шейхам, утверждающим, что представляют и Египет, и Митанни. На обоих концах торгового пути было неспокойно. Хурриты Митанни продвигали своего претендента на трон Алеппо, который не так давно был покорен хеттами, как уже однажды был захвачен Мурсили Великим. А Вавилон, сам великий Вавилон, который в свое время сдался Мурсили, снова пал.
Критяне очень редко посещали такие удаленные от моря территории, как Месопотамия, и для них Вавилон был олицетворением тайн и роскоши Востока. Этот город был царем Востока, так же как Кносс был царем Запада. Это был город легендарного Хаммурапи и столица старейшей цивилизации на земле. Люди часто считали, что даже Египет был не так стар, как земля Междуречья, а Крит, несмотря на свою тысячелетнюю историю, представлялся совсем молодым. Сто пятьдесят лет после того, как Мурсили положил конец династии Хаммурапи, Вавилония включала только южную часть Месопотамии от самого Вавилона до Персидского залива. К северу и востоку земля у подножия Персидских гор была занята людьми гор – касситами. А теперь караванщики доставили сообщение о том, что касситы во множестве спустились с гор и захватили Вавилон и все Вавилонское царство. Теперь на троне Хаммурапи восседал касситский царь. Владыка юга сдался горцам севера.
Для критян падение далекого города перед еще более далеким завоевателем с Востока имело небольшое практическое значение. И десятилетние дети вряд ли вообще задумывались, что произошло. Хотя для ахейцев портового города это было важно. Они поспешно возродили древнюю легенду о том, что их предки пять или шесть сотен лет назад жили на той же земле, к северу от Кавказа, что и предки касситских царей, и оттуда распространились как завоеватели по всей Европе и Среднему Востоку. Некоторое время они вели себя так, словно это они захватили Вавилон, и напускали на себя надменный вид, который скорее смешил, чем сердил менее дальновидных критян. Но, поскольку караваны продолжали без перерывов идти вдоль Евфрата, стало очевидно, что смена правителей в Месопотамии, по сути, ничего не изменила. Поэтому греки и критяне снова занялись привычными делами – они делали деньги и наслаждались жизнью.
В следующем году дети были заняты другими проблемами, касающимися их непосредственно. Они уже достигли половой зрелости и получили право быть посвященными в таинства критской религии. Они впервые посетили пещеры в горах, где правили боги и богини подземного мира. Дети принесли им свои первые дары и приняли одежду, ответственность и привилегии мужчин и женщин.
С огромным нетерпением дети ждали права участвовать в ежегодном празднике тавромахии. Это было самое зрелищное мероприятие всего года, посещаемое всеми, критянами и иностранцами, самим царем Миносом, придворными, послами и заезжими принцами. Когда жрецы и жрицы проводили предварительные обряды, собравшиеся люди нетерпеливо ждали. Потом, сопровождаемые бурей аплодисментов, по арене проходили тореадоры и команды атлетов. Наконец, под рев толпы на арену выпускали быков – крупных животных с хорошо развитыми рогами. Затем на арену выходили группы атлетов – юноши и девушки в набедренных повязках. Под крики и аплодисменты толпы акробаты соперничали друг с другом в отчаянных и блестяще выполненных трюках. Они дразнили быков, заставляя их атаковать, после чего в последний момент совершали замысловатые прыжки, освобождая им дорогу. Это был опасный спорт, и за день далеко не один акробат, переоценив свою силу и ловкость, попадал на рога быку.
Среди профессиональных тореадоров было много славных мужей, а самые известные артисты и вовсе считались народными героями. Их выступления ждали с нетерпением и потом месяцами обсуждали. Но были и артисты-любители, и многие отпрыски знатных семейств выскакивали на арену в перерывах между атлетами, чтобы, совершив один кувырок, удалиться с арены под вежливые аплодисменты. И среди профессионалов, и среди любителей было немало иноземцев. В первую очередь это были ахейцы из Греции, где этот спорт был известен уже на протяжении нескольких поколений. А в последние годы сборные команды с материка успешно соперничали в Кноссе с местными акробатами.
Толпа шумно и восторженно приветствовала лучшие команды, но одновременно не забывала и воздать почести быкам. Люди отмечали их бойцовский дух и ловкость, так же как и бойцовский дух и ловкость тореадоров. В конце концов, именно быки были главными действующими лицами в представлении, и апофеозом праздника был выбор главного быка, быка Миноса, Минотавра, который, доказав свою значимость, завоюет право быть принесенным в жертву на следующий день.
Быки и акробаты – излюбленная тема критских художников. На рисунке сцена с минойской печати, оригинал которой имеет поперечный размер всего 11/4 дюйма
