В образе бога-воина, похожего на Ваала, скорее всего, изображен Решеф, которого в иудейской традиции именуют Мекаль (от еврейского «mekalleh»), «Унитожитель». Он представлен на стеле из Бет-Шана. На это указывают рога газелей, украшающие головной убор бога, а также и то, что Бет-Шан на берегу Нахр-Ялута постоянно страдал от малярии.
Образы богини плодородия также известны по рельефам на стелах из Бет-Шана и Рас-Шамры и по обнаженным фигуркам из терракоты и золотым подвескам, которые встречаются в практически каждом примечательном ханаанейском поселении, относящемся к позднему бронзовому веку.
Еврейское слово «massebah» может обозначать как каменную стелу, так и свободно стоящую статую. Она могла использоваться как памятник умершему или символ для обозначения места, где осознавалось присутствие бога. Однако независимо от культового назначения его прежде всего связывают с мужским божеством. Символом богини-матери был asherah (литературное «подпорка»). Сегодня известно из расшамранских текстов, что оно обозначало имя богини-матери, супруги Эля и матери божественной семьи. В Ветхом Завете это слово нередко переводят как «роща», что позволяет предположить, что она может быть вырвана с корнем (Мих. 5: 13; 4 Цар., 23: 14), срублена (Суд., 6: 26) и сожжена (Втор., 12: 3; 2 Цар., 23: 6; 15). Она изготавливалась из дерева (Суд., 6: 26) и, возможно, на самом деле была деревом, посаженным человеком.
Обычно, особенно у тех склепов в ханаанских городах, которые мы упоминали, дерево было представлено шестом или столбом, который, возможно, устанавливался в углублении каменного основания. По крайней мере, так определили по первому ханаанитскому храму, раскопанному Роу в Бет-Шане.
Возможно, подобной же цели служили каменные углубления, которые мы заметили в «горнем месте» в Гезере, и похожее каменное углубление в одном из храмов, относящихся к тому же периоду в Библосе. Возможно, дерево, питаемое дождем, который был в ведении мужского бога Ваал-Хадада, служило символом жизни. Изображение кипариса как дерева жизни широко распространено в ханаанском искусстве. Изображение богини, собиравшей растения, между двумя кипарисами, находится на коробке для мазей из слоновой кости. Подобное изделие позднего бронзового века из Рас-Шамры позволяет предположить связь между богиней плодородия и священным деревом.
Фимиам курился в керамических или бронзовых сосудах с отверстиями, установленных рядом с выемкой. Сосуды могли иметь цилиндрическую или кубическую форму, напоминая домик с несколькими этажами или усыпальницу с окошками. На образце из Бет-Шана (XI век) кубический сосуд поддерживают ножки в виде львов или сфинксов. Нередко его украшали накладками с изображениями змей. Часто встречаются изображения птиц, вероятно, это были голуби, которые, как и змеи, ассоциировались с богиней-матерью. Богиню изображали обнаженной или выглядывающей из окон.
Каменные или керамические сосуды использовались для крови жертвы и воды для очищения, а также проведения очистительных и инициационных обрядов, например, чтобы вызвать дождь. Об этом свидетельствуют огромные бронзовые сосуды на колесиках (так называемые «моря») и блюда, обнаруженные в храме Соломона.
Миниатюрный образец, относящийся к позднему бронзовому веку, обнаруженный в хранилище священных предметов в Рас-Шамре, представляет треножник с круглой верхушкой и подвесками в форме гранатов.
Вокруг главного помещения храма располагались помещения для хранения реликвий, необходимого инвентаря и пребывания обслуживающего персонала. В Ветхом Завете говорится, что в храмах были отдельные места для разных групп верующих. Там они собирались на «трапезу любви», то есть общий ритуальный пир. Приготовление пищи производилось в специальном помещении. Об этой важной особенности ханаанской религиозной практики говорится и в рас-шамранской легенде о сыне правителя Акхра, который рожден, чтобы
Съесть свою долю в храме Ваала,
Свою порцию в храме Эля.
На протяжении второго тысячелетия погребальные обычаи ханаанцев менялись от района к району соответственно с тем, кто захватывал регион, но в любом случае угощение для мертвых устраивалось так, чтобы оказать достаточное уважение и в то же время не нанести ущерба живым.
На протяжении раннего бронзового века небольшие сообщества и отдельные семьи хоронили умерших в общих пещерах из известняка, расположенных неподалеку от поселения. По мере надобности пещеры постепенно расширялись и отделывались.
С переходом к оседлой цивилизации среднего бронзового века (2000) погребальные обычаи изменились, как ярко подтверждают результаты раскопок в Иерихоне. Здесь, так же как и в других животноводческих сообществах в Телль-эль-Аджжуле, Телль-эд-Дувейре, были обнаружены гробницы, расположенные на склонах гор на некотором расстоянии от поселения. Их отличительными особенностями является появление индивидуальных погребений, хотя они встречаются далеко не всегда.
В это время в Иерихоне применялось пять различных типов погребения в гробницах, что подтверждает существование на данных землях независимых, возможно разноплеменных, групп.
В гробницы можно было подняться с подножия по вертикальному стволу. Один тип представляет собой небольшую комнату, отделанную тесом, в ней находится только одно тело, похороненное в согнутом положении: мужчина с бронзовым кинжалом или женщина обычно с бронзовой булавкой или ниткой бус.
Второй тип представляет собой погребальную комнату, размещенную у основания шахты, она гораздо больше по размерам, более тщательно отделана. Отличительной чертой считается расчленение останков, что, как смело предположил археолог доктор Кенион, может указывать на перевозку умерших на некоторое расстояние к месту родовых погребений. В этой связи можно вспомнить о перевозке еврейских патриархов в пещеру Махпеллах в Хевроне или костей Иосифа в Сихем. В погребениях не обнаружено никакого оружия, но имеется значительное количество керамики. Изделия крайне примитивные, непохожие на те, что обнаружены в поселениях, что позволяет предположить, что они были исключительно погребальными сосудами.
Однако, если данные погребения принадлежали кочевникам, мы не должны рассчитывать, что встретим в них керамику, которая использовалась в повседневной жизни в этом поселении.
Другой отличительной чертой погребений этого типа была керамическая лампа, помещенная в стенной нише. Потускневшие краски указывают на то, что она использовалась для освещения. Возможно, лампу зажигали в ходе погребального обряда для того, чтобы указать умершему путь во тьме, или она была ритуальной заменой символа жизни, горела до окончания погребального обряда, отмечая переход умершего в мир иной.
Три других типа погребений отличаются в основном размерами шахты и величиной погребальной камеры, сочетают особенности первых двух, показывая их постепенное слияние. Появление подобных форм указывает на то, что в данном районе происходило постепенное слияние разноплеменных групп.
Похожие изменения форм погребальных обрядов с повторением тех же самых отличительных особенностей, хотя и с местными отличиями, отмечены и в других районах, прежде всего в аморейских поселениях в Телль-эль-Аджжуле, Мегиддо и Гибеоне (Эль-Джибе).
