Танюсик и Брыкала едва успели ретироваться за свою парту, как в класс вместе со звонком влетел наш учитель физики, Леон Семенович Атаманис, по прозвищу «Атаман». Его всклокоченная борода топорщилась, очки съехали набок, на пальцах – пятна от чернил: он любил старомодные ручки. Ну и одеколон «Шипр», конечно.
– Практическое занятие! – объявил Атаман и выставил на стол четыре прибора. – Разбейтесь на четыре бригады по шесть человек. Будете записывать показания амперметров в таблицу, в конце урока я проверю. Да, и не забудьте выключить мобильники!
Это было просто подарком судьбы! По знаку Смыша мы четверо рассредоточились по четырем бригадам и начали проводить тестирование.
– Так! Тест на интеллект! Отвечайте на вопросы! Рейтинг – это... – услышала я голос Танюсика.
– А ну, не списывать, кому сказал! – донесся из другого угла бас Брыкалы. – А то так навешаю, мало не покажется! – видимо, руки у него все еще чесались.
– Если не знаешь, ставишь прочерк! – объяснял кому-то в третьем углу Смыш. – И пишите кратко, одним словом, не размазывайте!
Некоторое время в классе стояла полная тишина – но все записывали не показания приборов, а ответы на тест.
Потом мы начали подводить итоги. И вот тут-то судьба и подставила мне подножку: Атаман подкрался сзади как раз в тот момент, когда я закончила таблицу с результатами теста. Учитель выхватил тетрадь, поднес к очкам и сказал всего одно слово:
– Два.
Спорить с Атаманом было бесполезно. Упрашивать его – еще хуже. А самое страшное – пытаться спрятать дневник. Рассерженный Атаман мог добраться и до моих родителей, и до директора, и вообще до кого угодно, поэтому мне оставалось только смириться с тем, что в дневнике напротив слова «физика» появилась жирная отвратительная двойка.
От огорчения я готова была зареветь. Какая несправедливость! Ну почему именно я? Весь класс занят тестом – почему же страдать должна одна я?
– Закон равновесия, – прокомментировал мои мысли Смыш. – Все по-честному. Вчера повезло, а сегодня – нет! К тому же в этом есть и позитивный момент.
– Интересно, какой же, – страдальчески пробормотала я.
– У тебя появился еще один автограф Атамана, – пояснил Смыш, и я с трудом удержалась, чтобы не треснуть и его. Нашел время издеваться!
Но Смыша, похоже, понесло – он даже не почувствовал, что надо сменить опасную тему.
– К тому же двойка в середине четверти – это не то, что в конце. И в начале года – не то, что в конце! И вообще, двойка – это еще не конец света!
«Зато конец тебе», – подумала я, подняла линейку, как следует прицелилась и...
Но тут Смыш поднял на меня невинный взгляд и сказал:
– Саша, у тебя невероятно красивые глаза! Особенно когда ты сердишься. В них вспыхивают и мерцают такие задорные искорки...
«Сейчас искорки посыплются из твоих глаз!» – непримиримо подумала я, размахнулась и...
– Алешина, а вот эту записку передайте родителям, – Атаман перехватил линейку и положил на стол листок. – Ваше поведение на моем уроке просто возмутительно!
«Родителей Александры Алешиной прошу немедленно явиться в школу!» – было написано твердым, четким атаманским почерком. Сердце задергалось, буквы почему-то начали расплываться перед глазами...
А потом на листок упала первая капля.
– Ну, вот! Твоя коллекция писем тоже пополнилась! – обрадовался Смыш. – Теперь у тебя и письмо с радиостанции, и анонимка, и записка Атамана... Только ты аккуратнее с ней, не закапай, а то чернила расплывутся... И твоя тушь тоже расплывется!
Напоминание о туши было очень своевременным – слезы вмиг высохли, и я вытащила из сумки зеркальце: новую тушь я тайком взяла утром у мамы, и мне было ужасно интересно, действительно ли она несмываемая или нет.
Как я и боялась, тушь оказалась очень даже смываемой: на моих щеках появились черные потеки, и, вытирая их салфеткой, услужливо подсунутой Смышем, я мучилась вопросом – как сообщить о своем открытии маме и при этом не выдать себя? И еще мне было интересно, правду ли сказал Смыш о моих глазах или он просто хотел отвлечь и успокоить меня. Хотя такая забота тоже была приятной...
– Алешина, выйдите из класса! – прозвенел над моим ухом писклявый голос Атамана. – И обратно в таком виде и с такими мыслями можете не возвращаться!
Осознав, что сопротивляться судьбе бесполезно, я подхватила сумку и пулей вылетела из класса. Ну и денек! Врагу не пожелаешь! Наплакавшись в туалете, я снова накрасилась и устроилась в коридоре у окна, слушая любимую музыку и погрузившись в игры на мобильнике.
– Саш, ау! Ты где? Подсчитала? – я очнулась оттого, что кто-то дергал меня за рукав.
Это оказалась Танюсик. Оказалось, что урок уже закончился, и друзья сгрудились вокруг меня, горя желанием обсудить со мной результаты тестирования.
– У меня четыре нормальных, один гений и один идиот. Самое интересное, слово «прокурор» знают все! – бойко отчиталась Танюсик.
– Да? А слово «боулдеринг»? – спросил Миша.
– А разве это тоже нужно было считать? – удивилась подруга.
– А что же еще? Зачем мы вообще это тестирование проводили?
– Ну, чтобы выяснить, кто умный, а кто дурак...
– А разве ты сама не знаешь, без всяких тестов? – удивился Брыкало.
– Ну вас, зачмырили меня совсем! – обиделась Танюсик. – Не могли сразу объяснить, по-человечески!
– Наш тест направлен на то, чтобы выяснить, кто знает слово «боулдеринг», – принялся терпеливо объяснять Смыш. Он взял у Танюсика листочек и теперь что-то быстро подсчитывая на калькуляторе. – Таких у нас в классе... Пять человек! А остальные вопросы – просто для маскировки!
– И ради этого мы столько парились? И Сашуля пару получила? Да вы сами тут все идиоты! – разъярилась Танюсик. – Есть способ в сто раз лучше.
– Да? И какой же? – удивились мы.
– Спросить Клементину Федякину!
Гадание Клементины
Нет, что ни говорите, а Танюсик у меня – настоящий гений! Не хуже Смыша. И как это мы все сразу не додумались до Клементины? Ответ давно был бы у нас в кармане! (Как я уже говорила, Клементина Федякина, сокращенно – Клема или Федя, была нашей классной гадалкой и предсказательницей и могла «вычислить» нужного человека сразу, без всяких там тестов и подсчетов). Конечно, я была двумя руками «за» – и мы с Танюсиком хотели сразу же броситься на поиски Феди, но парни принялись бурно возмущаться.
– Вы просто дуры! Как можно верить всякой чепухе! – наперебой заорали они. – Вы же в двадцать первом веке живете, а не в тринадцатом! И в восьмом классе учитесь, а не в первом!
– Ах, так? Мы дуры? Ну тогда пойдите поищите себе умных! – возмутились мы с Танюсиком и, взявшись под ручку, повернулись к парням спиной. А потом, не оборачиваясь, двинулись прочь.
