– Как ты думаешь, они идут за нами? – проговорила Танюсик сквозь зубы, глядя прямо перед собой.
– Не знаю... Надо проверить! – сказала я. Мы остановились у стенгазеты под названием «Общешкольная линейка – дорога к дисциплине и порядку», и я вытащила из сумки пудреницу. Делая вид, что поглощена чтением, я открыла пудреницу и посмотрела в зеркальце. Вначале там отразились мои вытаращенные глаза, потом – мигающая лампа на потолке в коридоре, и, наконец, пара этих недоразвитых, стоявших в холле в компании с Федей.
– Придется вернуться, – со вздохом сообщила я подруге, припудривая нос и подправляя тушь.
– Ни за что! – отрезала гордая Танюсик, утыкаясь носом в заметку под заголовком «Повысим посещаемость общешкольных линеек!». – Я больше не желаю иметь с ними никаких дел!
– Там Федя, – объяснила я. Про себя я решила, что она может поступать как хочет, а мне все-таки интересно, что же такое Миша нашел в моих глазах... – Так что давай, дочитывай скорее...
– Ну как? Интересная газета? – ехидно спросили парни, когда мы вернулись.
Демонстративно не замечая их, мы обратились к Клементине:
– Федя, выручай! Срочно нужна твоя помощь.
Парни встретили наши слова громкими возгласами и свистом. Но что нам были эти насмешки! Подхваченные ветром жгучего любопытства, мы под предводительством Феди ринулись в девчачий туалет, где и окунулись в мир магии.
Надо отдать Клементине должное – она действительно была знатоком своего дела. Выслушав нас, она попросила показать ей список пятерых знатоков скалолазания и долго, внимательно изучала его, после чего сказала:
– Карты тут не годятся. И кофейная гуща не поможет! Придется применить графологию. Мне нужен почерк этих пятерых! И письмо. Да, кстати, а какой у меня результат теста?
– Гений, – без колебаний ответила Танюсик ( Клементина была в ее группе). – Пять правильных ответов из шести.
– Гений с минусом, – усмехнулась довольная Клементина. – А что такое боулдеринг?
– Гений, да не тот, – вздохнула Танюсик. – Боулдеринг – это скалолазание.
– А! Не знала. Ну, это мелочи. Не волнуйтесь, найдем мы вашего отморозка, – и Клементина, звеня браслетами и покачивая гордо поднятой рыжей мелированной головой, отправилась в класс.
– Вот видишь! – укоризненно прошептала Танюсик. – Все-таки гениев и идиотов тоже надо было подсчитывать, что бы вы там ни говорили! Народу же интересно знать, чем все закончилось...
Просто неповторимая!
Для народа все, может, и закончилось – а для меня только начиналось. Прозвенел звонок – и в класс вплыла Туча. Мы опешили – литература у многих любимый предмет, а учительницу Марию Игоревну мы просто обожаем. И тут вдруг – это!
– Ваша преподавательница заболела, я на замене! – Туча кровожадно оглядела класс и повернулась к доске. – Сегодня все пишем сочинение на тему «Чацкий – герой своего времени»... Сочинение на два часа, и попробуйте мне только списывать или включать мобильники!
Ага! Значит, Туча все-таки научилась некоторым правилам обращения с учениками. Что ж, тем хуже для них... То есть для нас.
Наученная горьким опытом, я решила целиком и полностью отдаться работе. Да и тема была интересной – прочитав «Горе от ума», я сразу поставила его на первое место в списке моих любимых произведений, так что можно было смело творить самой, ниоткуда не списывая. Оказалось вдруг, что это приятно: мысли, облеченные в слова, лились легко и свободно, я едва успевала записывать их, радуясь неожиданным сравнениям, метким метафорам, четким определениям. Это было почти так же прикольно, как писать в дневничке! Однако полностью расслабиться мне не удалось – члены моей «подопытной» бригады, вспомнив старый добрый способ общения в «домобильную» эпоху, закидали меня записками с требованием сообщить результаты теста. Пришлось, прикрываясь тетрадкой с сочинением, строчить ответы. Передавая записки обратно, я то и дело ловила на себе недовольные взгляды учительницы, и каждый раз душа уходила в пятки. Не хватало еще одного провала!
Но вот, наконец, записки разлетелись по классу, и я вернулась к сочинению. Однако с Чацким снова ничего не получилось – на этот раз по вине Смыша.
– Ну и что вам там цыганка нагадала? – вкрадчиво спросил он.
Я молчала, быстро строча в тетрадке – надо было немного проучить его. Но потом сдалась: мне и самой хотелось обсудить наш разговор с Клементиной, поэтому я описала все в деталях и передала Мише ее просьбу.
– Гадание по почерку – совсем не так глупо, как может показаться, – Смыш смущенно почесал бровь. – Странно, что я сам до этого не додумался... Надо будет обязательно проработать этот вариант.
– Ты тоже собираешься гадать?! – изумилась я.
– А почему бы и нет? – Смыш задорно улыбнулся и дернул меня за косичку. – Слушай, Сашуля, я тебе уже говорил, что ты совершенно неповторимая?
– Неповторимая – что? – не поняла я.
– Просто неповторимая! – хихикнул Смыш, утыкаясь в тетрадку.
А я сидела и переваривала услышанное. Он прикалывается или серьезно? И что это было – комплимент или издёвочка?
К сочинению я вернуться так и не успела – на меня снова лавиной посыпались записки, на этот раз с требованием пояснить результат и значение слов из теста. Пришлось опять нырнуть за тетрадку – но я утешала себя тем, что Чацкий никуда не денется, и я успею дописать сочинение на втором уроке – после литературы шел русский.
Восстание на литературе
Моим надеждам сбыться было не суждено. Какой-то рок тяготел надо мной в тот день: последняя записка была перехвачена Тучей, которая, недолго думая, открыла журнал, и, не успела я и слова сказать в свое оправдание, как рядом с моей фамилией появились две двойки.
– Одна – за поведение, вторая – за сочинение, – торжествовала Туча, радуясь расправе надо мной.
Я снова не смогла сдержать слезы. Как и на первом уроке, они смыли тушь и пудру, потекли на дневник, но мне уже было все равно – такого позора я не переживала ни разу в жизни. Опустив голову на тетрадку, я разразилась настоящими рыданиями – сказалось невероятное напряжение последних дней и бессонной ночи.
– Саш, да брось ты! Не плачь, оно того не стоит! – услышала я вдруг тихий голос Миши. А когда подняла заплаканные глаза, то увидела, что он стоит около парты, выпрямившись во весь свой небольшой рост, и кулаки его крепко сжаты.
– Это несправедливо! – выкрикнул мой храбрый защитник, гневно сверкая очками. – Вы не имеете права ставить двойку за поведение в журнал! И за сочинение не имеете права ставить! Вы его даже не прочитали еще!
– Эт-то что еще за адвокат выискался?! А, старый знакомый! Смыш без запятой! Что, тоже на двойку нарываешься?
– Во-первых, не ты, а вы, – отчеканил Смыш. – Во-вторых, не без запятой, а без мягкого знака! А в-третьих, вы можете поставить мне двойку только после проверки моих знаний!
