В этом отношении показателен следующий эпизод. Немецкие подводники обнаружили ночью с 21 на 22 июня на Таллинском рейде стоявший на якоре линкор «Октябрьская революция». Командир отряда подводных лодок капитан Бирнбахер запросил по радио разрешение на атаку. Из Вестенде был дан положительный ответ, но Бирнбахер его не услышал. Он запросил базу еще несколько раз, но ответа все так же не слышал.
[435] Лишь счастливое стечение обстоятельств спасло «Октябрину». Боеготовность кораблей и морской авиации запаздывала, мины были поставлены немецкими самолетами у главных баз флота фактически безнаказанно. Внезапная атака крупными силами авиации могла привести к фатальным последствиям. Советский флот был в двух шагах от потенциального «Перл-Харбора».
Блокирование выходов из Финского залива требовало большого числа мин, и даже при постановке сотен мин было неплотным. Поэтому минные заграждения «Апольда» и «Корбетта» были дополнены постановками у выходов из баз советского военно-морского флота. Минирование подступов к Кронштадту и Таллину при начертании границы в июне 1941 г. было для люфтваффе практически невыполнимой задачей. Аэродромы в Восточной Пруссии находились слишком далеко, за пределами дальности полета бомбардировщиков. Задача могла быть решена только с помощью финнов. Операция была заранее подготовлена люфтваффе совместно со штабом военно-воздушных сил Финляндии. Самолеты-минзаги поднялись в воздух раньше основных сил люфтваффе, их полет начался в 00.10 22 июня. 19 Юнкерсов-88 из состава Kampfgruppe 806 поднялись с аэродрома в Восточной Пруссии и взяли курс на Кронштадт. Внезапность была достигнута за счет того, что на заключительном этапе полет выполнялся на малой высоте и заход на Кронштадт был осуществлен со стороны Ленинграда.
[436] Застигнутая врасплох советская зенитная артиллерия не сделала ни одного выстрела. Несмотря на то что с 2.40 Кронштадтская ВМБ считалась перешедшей на боевую готовность № 1, воздушная тревога во время налета не объявлялась, а зенитный огонь был открыт лишь вслед последней группе самолетов-заградителей.
[437] 19 магнитных мин были сброшены, как на полигоне: 3 ВМ1000 в Ленинградском морском канале и 16 в западной части внешнего рейда, в районе банки Олега.
[438] Находившийся в ведущем самолете финский офицер связи вывел группу на аэродром Утти для дозаправки. Вечером 22 июня немецкие самолеты вернулись в Восточную Пруссию.
Погрузка немецких минных защитников.
В середине дня 22 июня выставленные мины нашли первую жертву – у Кронштадта подорвался эстонский транспорт «Рухно». Причем данное событие не было первоначально идентифицировано как подрыв на мине. Как указывает в своей статье М. Э. Морозов, первой версией была… диверсия со стороны эстонского экипажа с целью заблокировать канал. Транспорт даже был поднят и обследован, что говорит об отсутствии уверенности в его подрыве на мине. Все это говорит о том, что в случае атаки Кронштадта по маршруту 806-й группы настоящими торпедоносцами КБФ вполне мог пополнить военно-морскую историю ремейком Таранто.
Финский броненосец береговой обороны «Вяйнемёйнен».
Достижение договоренностей о сотрудничестве с финнами позволило не только предпринять дерзкий рейд на минирование Кронштадта, но и высадить 22 июня диверсионную группу на советской территории. Целью диверсантов были шлюзы Беломоро-Балтийского канала. К операции были привлечены 16 финнов-добровольцев, входивших в состав отряда глубокой разведки финского Генерального штаба. Поскольку официально Финляндия еще не вступила в войну, участники рейда не должны были носить финскую форму и финское оружие. Им были выданы гражданская одежда, немецкое оружие и взрывчатка. На советскую территорию диверсантов должны были доставить две большие немецкие летающие лодки Хейнкель-115. Они стартовали с озера Оулуярви 22 июня в 22.00 и взяли курс на восток. «Хейнкели» шли на бреющем полете, далеко обходя известные немцам советские аэродромы. Отряд был высажен ранним утром 23 июня на Конь-озере, к востоку от канала. Однако подойти к хорошо охраняемым шлюзам диверсантам не удалось, и они вернулись, израсходовав взрывчатку на несколько подрывов на Мурманской железной дороге. Немецкие гидросамолеты на обратном пути прикрывались финскими истребителями Брюстер «Буффало» американского производства. Они пролетели над советской территорией свыше 200 километров за два дня до официального вступления Финляндии в войну с СССР на стороне Германии.
Помимо больших и малых услуг своему союзнику финны провели 22 июня 1941 г. самостоятельную операцию силами своего военно-морского флота. Это была операция с кодовым наименованием «Регата» по оккупации Аландских островов. Эти острова получили статус нейтральной и демилитаризованной зоны по Женевской конвенции еще 20 октября 1921 г. 11 октября 1940 г. СССР заключил с Финляндией соглашение о нейтралитете Аландских островов. Воздвигнутые финнами в период «зимней войны» укрепления были срыты, а для наблюдения за процессом демилитаризации на Аландах было учреждено советское консульство. Статус демилитаризованной зоны у имевших стратегическое значение островов финнов не устраивал, и уже осенью 1940 г. была спланирована операция «Регата». Путевку в жизнь она получила после достижения соглашения с Германией. Финны были информированы о дате начала войны с СССР и под шумок первого дня большой войны решили провести локальную вылазку в направлении Аландов. 19 июня 1941 г. Главный штаб отдал предварительный приказ о готовности к проведению «Регаты». 20 июня штаб военно-морских сил отдал свой приказ, согласно которому операция должна была начаться 21 июня в 16.15. В результате за несколько часов до начала «Барбароссы» началась операция «Регата». За одну ночь на Аландских островах было высажено с 23 кораблей 5000 солдат и офицеров с 69 орудиями. Операцию прикрывали оба финских броненосца береговой обороны, «Вяйнемёйнен» и «Илмаринен». Персонал советского консульства (31 человек) был 24 июня вывезен с островов и 25 июня прибыл в Турку, где наблюдал налет советской авиации. Эти люди, скорее всего, были не слишком удивлены бомбардировкой, считающейся в определенных кругах «вероломной атакой нейтральной страны».
Немецкие минные постановки стали оказывать влияние на ход боевых действий уже в первые сутки войны. Как и следовало ожидать, первым обнаружил немецкие минные постановки находящийся в корабельном дозоре в устье Финского залива тральщик Т-216. В 8.00 с него было отправлено донесение «В точке Ш-59,3, Д-22,3
[439] неизвестным поставлена мина», в 8.50 второе «Ш-59,2, Д-22,5 свежая шведская мина.
[440] Предполагаю, сегодня ночью поставлено минное заграждение».
[441] В 9.40 командир Т-216 донес по радио, что одна мина взорвалась в трале, а другая подсечена. Позднее в штабе КБФ получили радио от командира Т-216 о том, что в девяти милях севернее маяка Тахкуна взрывом мины уничтожен трал. Наконец, в 16.45 от тральщика пришло донесение, где прямо указывается, что в 9–12 милях северо-западнее маяка Тахкуна выявлена минная банка, поставленная, предположительно, минувшей ночью.
[442]
