19 апреля обербургомистр Дрездена объявил, что его Центральное бюро без вести пропавших обладает теперь наиболее полным источником информации о жертвах, пострадавших и выживших, а справочное учреждение, прежде функционировавшее при Центральном разведывательном отделе в здании министерства внутренних дел, будет немедленно закрыто. Информация Центрального разведывательного отдела и собранное имущество, вместе с личными вещами, все еще поступавшее от спасательных отрядов, будут перенаправлены в Центральное бюро, а оттуда в отдел регистрации умерших под руководством Ганса Фойгта.
Одну за другой он создал и довел до совершенства четыре системы регистрации документов, каждая из которых базировалась на различных данных. Первая система индексов содержала несколько тысяч учетных карточек по одежде; на эти карточки были наклеены кусочки образцов одежды, остававшейся на неопознанных телах, с указанием места и даты обнаружения, места захоронения и общим порядковым номером. Карточки одежды заполнялись с указанием улиц и номеров домов и были доступны для занимавшихся розыском в картотеках в домике в конце сада, примыкавшего к помещению бюро, помещенных туда из-за запаха гниения. «Вплоть до капитуляции мы заполнили почти 12 тысяч этих карточек», — утверждает директор.
Вторая система индексов обеспечивала картотекой, опять-таки составленной в порядке следования улиц, в которую были включены разнообразные личные вещи неопознанных жертв, обнаруженных в домах или на улице. Третьей системой индексов был простой алфавитный учет идентифицированных тел по обнаруженным при них удостоверениям или документам, однако список был одним из самых коротких, и его закрыли 29 апреля 1945 года.
Четвертая и последняя система индексов была, пожалуй, самой мрачной из всех: список собранных обручальных колец. Они были отделены от тел болторезами, чтобы обеспечить дальнейшую идентификацию: по немецкой традиции инициалы того, кто носил кольцо, должны были быть выгравированы на его внутренней стороне; часто полное имя или имена были выгравированы вместе с датой помолвки и бракосочетания. К 6 мая было собрано от 10 до 20 тысяч этих колец, помещено в ведра, объемом два галлона (около девяти литров), которые хранились в министерстве внутренних дел на Кенигсуфер. Все эти кольца не обязательно принадлежали женщинам; по германскому обычаю и мужчины носили обручальные кольца.
Тем не менее со всеми четырьмя системами индексации отдел регистрации умерших был в состоянии опознать 40 тысяч погибших. Еще одну цифру, не слишком отличающуюся от этой, дает главный инженер гражданской обороны города; он записал: «Официальные данные по опознанным среди погибших выражаются цифрой 39 773, объявленной утром 6 мая 1945 года».
Эти цифры представляют абсолютный минимум в списке погибших в Дрездене.
Однако в результате преждевременного вмешательства официальных лиц из Берлина работа по идентификации несколько раз прерывалась и даже прикрывалась. В начале марта командование СС из берлинского имперского управления прибыло в Дрезден и посетило канцелярию Центрального информационного бюро без вести пропавших в Дрезден-Лейбен; работа по идентификации, проводившаяся отделом регистрации умерших, задерживала захоронение жертв, и опасность эпидемий в городе возрастала. Работу по идентификации в дальнейшем предстояло частично перенести на кладбища.
Дрезденское похоронное бюро открыло три новых отделения, но и при этом было не в состоянии без сторонней помощи справляться с массой обращений к его услугам.
Были предприняты все усилия для того, чтобы проследить за тем, чтобы как можно больше погибших было похоронено должным образом, пусть и в общих могилах. На Хайде-Фридхоф к концу войны были похоронены останки последних 28 746 погибших. Эта цифра для одного из кладбищ Дрездена точна лишь постольку, поскольку представляет буквальное число голов, подсчитанных спасателями. Однако, как отмечал главный садовник кладбища: «Обезображенные и обуглившиеся тела, со сгоревшими или разбитыми головами, можно было учитывать в той же малой степени, как и те, что заживо сгорели в огненной буре и от которых не осталось ничего, кроме кучки пепла».
Похоронные команды, большей частью из летчиков, вызванных из школы операторов РЛС ВВС в Дрезден-Клоцше, получили указания хоронить жертв тройного удара без гробов и саванов. Общие могилы были вырыты экскаваторами и бульдозерами. Каждой из первых поступивших жертв выделялось пространство 90 квадратных сантиметров.
Из 50 городских катафалков четырнадцать были разбиты в авианалетах. Фермерам и крестьянам из окрестных деревень было приказано пригнать в Дрезден свои упряжки лошадей. Одновременно беспрерывным потоком прибывали и люди со своими погибшими для захоронения. Одних привозили на грузовиках для угля, других — на трамваях. Никто не возражал, если мертвых заворачивали в газетную или оберточную бумагу и перевязывали веревкой. Подразделения имперской службы труда некоторое время снабжали толстыми бумажными мешками для цемента, чтобы складывать в них расчлененные тела.
Части СС и полиции были направлены на полицейских грузовиках из Берлина для перевозки тел жертв на кладбища. Полицейские велели сваливать тела с грузовиков в общую могилу; после отправки похоронные команды должны были снова рассортировать беспорядочную массу тел, чтобы сохранить хоть какой-то порядок в этом царстве хаоса. Спасательные отряды прикрепляли желтые карточки к неопознанным телам и красные — ко всем остальным. Их хоронили отдельно друг от друга в разных частях кладбища.
Стало очевидно, что первоначальная норма на каждого погибшего была слишком велика, и вскоре тела стали класть вплотную друг к другу в общие могилы. С прибытием начальства из Берлина, согласно новым указаниям, тела были захоронены по глубине в три слоя. Огромное кладбище Хайде-Фридхоф, очевидно, могло предложить неограниченное пространство для захоронения всех жертв авианалетов союзников на город, даже если бы их было вдвое больше. Но если места хватало для подобающего захоронения всех жертв, слишком теплая погода этому не способствовала. По прошествии недель и при все еще незавершенной работе зловоние от гниения распространилось по городу.
Армейские подразделения воздвигли баррикады в центре Старого города, заблокированный район представлял собой площадь, ограниченную улицами на протяжении примерно трех кварталов с каждой стороны Альтмаркт. Спасательные отряды получили новые указания. Тела уже больше не нужно было доставлять на территорию кладбищ за городом, а предписывалось отправлять на Альтмаркт, в самый центр района, заблокированного войсками. Захоронение на Хайде-Фридхоф требовало транспорта в виде длинных колонн фургонов с телами, следовавших через Новый город, на который, несмотря на находившиеся там военные казармы и промзоны, не упало ни одной бомбы; власти не хотели, чтобы население видело гнетущее зрелище.
Идентификация жертв становилась хаотичной. Большие горы неопознанных тел скапливались на кладбищах. На некоторых кладбищах удавалось достигать невероятных результатов: на Йоханнес-Фридхоф в Дрезден-Толкевиц, например, начальник полицейской части смог провести полную идентификацию почти всех жертв. Но на других кладбищах тела громоздились все выше перед общими могилами, и возникали трудности; вернувшиеся официальные представители СС, увидев гору из 3 тысяч тел жертв на Хайде-Фридхоф, велели немедленно их похоронить без идентификации; тела были свалены бульдозерами в общие могилы.
