Клинт не был готов.
— Мне лучше уйти.
— Клинт…
Но он потряс головой и направился к двери.
— Наслаждайся, пока вода еще горячая.
Пламя свечей колыхнулось, когда он закрыл за собой дверь.
Боже, как пусто!
Только что Клинт стоял рядом, раздевал ее, воздух был наполнен ароматом ванили и едва не потрескивал от накала страстей — таким огромным было их обоюдное желание. И вот все это исчезло. Один хлопок двери — и надежда Тары на счастье — пусть даже мимолетное — испарились, как туман на заре.
Клинт испытывал себя — и победил.
Наслаждайся…
Постараюсь, подумала Тара, тупо глядя на разбросанную по полу одежду.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Клинт сидел возле кровати Тары и неотрывно смотрел на нее. Луна, то и дело скрывавшаяся за низкими зимними тучами, отбрасывала причудливые тени на ее очаровательное лицо, высокие скулы и полные губы. Длинные светлые волосы в соблазнительном беспорядке разметались по подушке. Одеяло сползло на пол, но Клинт не решался поправить его, чтобы не разбудить спящую девушку.
Белоснежная простыня наполовину скрывала ее тело, и Клинт мог видеть только бледно-зеленую легкую маечку. В ней Тара была как-то особенно хороша, совсем еще девочка… но Клинт знал, какое мощное женское начало кроется за этой невинной внешностью.
Да, она женщина — с головы до кончиков ногтей.
Сегодня утром, в колеблющемся свете свечей, Клинт видел, насколько Тара женственна, видел каждый изгиб ее восхитительного совершенного тела.
До сих пор перед глазами стояла гладкая матовая кожа Тары, покрытая легкой испариной. А эти полные груди, а набухшие соски, так красноречиво говорившие о желании любить! Сколько раз за сегодняшний день Клинт представлял, как берет сосок губами, втягивает его в рот, ласкает, играет с ним, слушая, как она вздыхает и стонет от наслаждения…
От этой мысли ему становилось жарко.
Там, в ванной, все шло к логическому завершению, а он… он взял и ушел. О ком он думал в эту минуту, кого хотел защитить? Ее? А может, себя — или их обоих? Да, вот именно, он стремился уберечь их обоих от всесокрушающей страсти, которая уже кипела в них, от страсти, силу которой ни он, ни она не знали раньше.
Желание билось в каждой их жилке, но оно могло разрушить их волю, заставить потерять над собой контроль, столь необходимый им как раз сейчас…
Внезапно страшный шрам снова напомнил о себе, и Клинт, положив руку на грудь, чтобы успокоить ноющую боль, отбросил опасные мысли и вернулся к созерцанию прекрасной спящей девушки.
Боль немного утихла. Клинт откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он испытывал непреодолимую потребность находиться рядом с этой женщиной, и двигало им не только стремление защитить Тару или насладиться ее дивным телом. Нет, тут было нечто большее.
Что именно, он понял только сейчас, сидя у ее постели.
Когда Тара была рядом, когда их глаза встречались, когда она произносила его имя, Клинт сам себя не узнавал. Три долгих года он был живым трупом, автоматически выполнявшим какие-то действия. А возле Тары он ожил, снова превратился в мужчину. И как бы ни волновало его это забытое уже ощущение, подавлять его Клинту не хотелось.
Тара зашевелилась во сне. Длинные ресницы дрогнули, глаза открылись, и Клинт погрузился в бездонные зеленые озера. Тара смотрела на него без страха, без смущения, без удивления.
Клинт выругался про себя: он намеревался выйти из спальни до ее пробуждения. И вот — опоздал.
Мягким и чуть хрипловатым со сна голосом Тара сказала:
— Доброе утро.
— Ну, до утра еще далековато, — отозвался он с едва уловимой улыбкой.
— А который час?
— Около пяти.
— Ух ты! Как же долго я спала. — Она заворочалась, пытаясь встать.
Клинт бережно взял ее за плечи и снова уложил на подушки.
— Лежи, лежи, время еще есть.
— Но я же потеряла целый день!
— Ничего ты не потеряла. Твое место в кровати.
Она выглядела так уютно и сексуально, что Клинту безумно захотелось забраться под одеяло и устроиться рядом с ней, на ней, как угодно, лишь бы ощущать ее тепло.
Она улыбнулась и закинула руки за голову.
— А вот ты не там, где твое место, верно?
— Заметила, значит.
— Я, возможно, немножко не в себе, но заметить такое еще в состоянии.
— Ты в себе, Тара, просто усталость еще дает о себе знать, вот и все.
Улыбка Тары уступила место кривой ухмылке. Глядя ему прямо в глаза, она произнесла:
— Это все из-за ванны. Она действует… расслабляюще.
Клинт больше не мог оставаться на месте. Он наклонился к ней, откинул волосы и прошептал, касаясь губами мочки уха:
— Правда? А эффект, который ванна оказывает на меня, прямо противоположный.
— И поделом тебе, Эндовер, — проворчала Тара.
Он слегка повернул голову и потерся губами о ее щеку.
— Я ушел не потому, что не хочу тебя, Тара.
— Нет?
— Нет. Причина в том, что я хочу тебя слишком сильно.
Вздохнув, она кивнула, но в ее влажных изумрудных глазах Клинт увидел упрек: его поспешное бегство из ванной обидело Тару.
— Ну, как у нас дела? — решив поменять тему, спросила девушка. — Джейн звонила?
Клинт снова выпрямился и покачал газовой:
— У нас все в порядке. Джейн не звонила. Полагаю, она, Отэм и Мариссия весь день вырезали бумажные украшения для елки, и ей не захотелось уезжать. Я послал туда Гарри, чтобы он остался на ночь. Если учесть, что с ними еще и Дэвид, моя помощь там не нужна.
— И поэтому…
— Ты правильно поняла, я остаюсь с тобой, — кивнул Клинт.
— Ну и хорошо. — Она перевела мерцающий в полумраке взгляд на сползшее одеяло, подтянула его, потом опять посмотрела на Клинта. — Итак, мистер Эндовер, объясните мне одну вещь. Я вот не могу взять в толк, почему, если у Джейн дела идут нормально, вы все еще… — Она неопределенно помахала рукой в воздухе.
— Почему я сижу у твоей постели?
— Угу.
— Думаю, словам типа «защита» ты больше не поверишь?
— Конечно.
— Так и быть, скажу. Меня посетила одна идея.
Ее глаза заинтересованно вспыхнули.
— О нашем деле? Что, появилось что-то новое?
— К сожалению, нет.
— Тогда что? Ну, не темни, говори скорее, что у тебя на уме! — Тара даже подпрыгивала на кровати от нетерпения, зеленые глаза горели, как у девочки-подростка.
