Во–вторых, я называю «церковью» ту конкретную живую семью и сообщество, к которым я принадлежу. В нашей традиции такая единица называется диоцезией, жизнь которой координирует епископ. Эта единица по своим функциям похожа на большую семью со своей местной культурой и традициями и со своим особым строем общей жизни. Эта единица считает себя не самостоятельным телом, которое может не считаться с «церковью» в первом смысле, но примером и воплощением всей большой семьи, пересекающей время и пространство, которая здесь сузилась до одной конкретной группы. Эта достаточно локальная среда — хотя диоцезии, даже в рамках моей деноминации, значительно отличаются по размерам, принцип остается одним и тем же — составляет более конкретный контекст для того, чтобы мы в нем учились быть царственным священством. Здесь привычки сердца и ума явно носят более общинный характер: так мы научились действовать. Я научился доверять тебе, как и ты мне, и вместе мы учимся действовать с надеждой и любовью в той или иной ситуации, созидая общину, в которой вера, надежда и любовь и девятичастный плод Духа становятся не прекрасным идеалом, который мы один раз попытаемся осуществить и бросим, но тем, о чем мы постоянно размышляем, чтобы осуществлять эти добродетели вместе.
И в–третьих, это достаточно малая группа — один приход, группа изучения Библии, группа людей, которые собираются, чтобы выработать стратегию решения местных социальных проблем, и так далее, — которая создает очень конкретный контекст для обучения и где мы можем принимать важные решения и осуществлять их. Здесь у друзей, братьев и коллег во Христе, которые действуют сообща, молятся вместе, делятся друг с другом своими бедами и радостями, формируются особые привычки. Здесь Джейн размышляет о том, как можно помочь людям, совершившим преступления против женщин, когда они выйдут из тюрьмы, не возвращаться к своим прошлым привычкам. Здесь Джек вдохновенно ведет кружок изучения Библии, который, как он уверен, откроет людям глаза на совершенно новые истины. Здесь Джефф объясняет местным властям, отвечающим за образование, что нужно открыть детский сад для детей одиноких родителей (которых слишком много в данном месте), поскольку этим детям нечем заняться, когда мама работает. Здесь Лиза пишет новую музыку для воскресного богослужения, на которое привыкли приходить молодые люди. Это четыре случайных примера, но нам важно понять, что эти люди — и миллионы других подобных участников малых групп по всему миру — осваивают привычки сердца и жизни вместе. Достичь «добродетели» для них не значит стать выдающимся лидером, который получит премии, которого будут узнавать на улице и приглашать как участника на телешоу. В то же время они совершенно не похожи друг на друга. Это разные характеры, разные дары и призвания, разные темпераменты, разные социальные и культурные миры. И когда вместе они строят общину, они учатся искусству быть царственным священством, людьми служения и поклонения, которые осваивают дела веры, надежды и любви ради Царства Божьего. И здесь мы видим одну важную вещь. Чтобы работать вместе, эти четверо вместе с их ближними должны взращивать плод Духа. Если у них нет любви, радости, мира, терпения, доброты, милосердия, верности, кротости и воздержания, дело не пойдет: их братство будет непрочным. Тогда каждый будет усердно заниматься своим делом, жалуясь на то, что другие христиане по своей слепоте не понимают его значения. Вот почему я говорю, что церковь, сообщество народа Божьего, есть та человеческая среда, где мы учимся добродетели и ее осуществляем на практике.
Конечно — и это понимает любой человек, который хотя бы один–два дня поучаствовал в жизни церковной общины, — поскольку мы все знаем, что плод Духа крайне важен, мы, все учимся делать вид, что он уже созрел. («Тут важна искренность, — говорил Боб Хоуп. — Как только мы научились ее имитировать, мы освоили главное».) Общая атмосфера «радушия» (обычно при отсутствии воздержания, даже если это держат в секрете) может вставлять палки в колеса и мешать нам решать серьезные проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Есть множество способов убежать от таких проблем, сохраняя красивый фасад, а не культивируя необходимые свойства, но при этом мы всегда перестаем — на уровне общины и каждого ее члена — развивать мышцы веры, надежды и любви. И тогда мы не выполним ни царского, ни священнического призвания. «Делать вид» не то же самое, что «облечься»: как мы видели, со второго начинается путь к усвоению добродетели. Когда же мы «делаем вид», мы отказываемся от той работы, без которой ничего не получится. Однако, к счастью, существуют общины, которые успешно преодолевают подобные препятствия. И такие общины показывают, что такое царственное священство. Давайте посетим одну из них вместе со мной. Дождливое утро среды. Восемь–десять человек выходят из церкви после литургии. Они идут по улицам, на которых половина витрин магазинов и лавок заколочена щитами. Уровень безработицы снова возрос, люди совершают меньше покупок, и владельцам лавок слишком трудно оплачивать аренду. В результате владельцы местного банка поняли, что его также придется закрыть. Однако этот банк теперь находится «под иным управлением» — им управляют те самые восемь–десять людей, которые вышли из церкви и раскрыли свои зонтики. Они отпирают двери старого банка и садятся за работу. Эти «деловые люди», как и другие члены прихода, многие из которых ежедневно ходят на свою работу, осуществляют и другие проекты: это группа поддержки для матерей с маленькими детьми; консультация по поводу долгов для тех, кто настолько запутался в финансовых делах, что уже боится читать извещения; дневной центр для престарелых, где люди, которые вынуждены в одиночестве сидеть в своих квартирах, могут собраться, чтобы осваивать ремесла, во что–то поиграть или побеседовать друг с другом; центр повышения уровня грамотности с компьютерной комнатой. Я привел этот пример по достаточно ясной причине. Все это произошло только потому, что люди, уже освоившие привычки христианского мышления, когда они увидели улицы своего городка, превратившиеся в пустыню, сразу поняли, что нужно делать, — и стали приобретать разные умения и упражняться в нужных добродетелях, чтобы это сделать. И более того, эти дела — великий пример общинной добродетели, христианской добродетели, которая не привлекает внимания к себе, но тихо исполняет свой труд — стали примером для других, знаком новых возможностей, который побуждает других христиан думать, молиться и жить жизнью Царства Божьего, жизнью царственного священства.
Или я мог бы пригласить вас в здание бывшей школы, в котором теперь трудятся люди из другой церкви, создавшие здесь центр для людей с умственной отсталостью и физическими нарушениями. В этом здании родилось много прекрасных начинаний, но больше всего меня трогает одно из них — мастерская по ремонту старой мебели. Люди приносят сюда сломанные стулья, столы, шкафы с отвалившимися дверцами и подобные вещи. Под ненавязчивым руководством одного–двух мастеров работники — сами сломленные люди, у которых плохо работают какие–то части тела или ума, — восстанавливают мебель, делают ее снова цельной и совершенной. Конечно, подобные проекты — это всегда плод долгих размышлений, и здесь необходимо продуманное руководство одного–двух людей. Но нам важно понять, что жизнь людей церкви, которые используют открывающиеся перед ними возможности, чтобы осуществить дела, носящие отпечаток Благой вести Иисуса Христа, порождают и поддерживают соответствующие привычки сердца и ума.
