– С моим участием этот поход ждет успех, – серьезно сказал он, не уточняя, что «успех» они, скорее всего, понимают по-разному.
– И почему у меня такое чувство, будто ты пытаешься меня провести? – холодно спросил Освальд.
– А что тебе остается, кроме как поверить мне? – пожал плечами Генри. – Ты сам сказал: это все просто игра, так давай сыграем.
– Самолюбивый маленький паршивец, – еле слышно пробормотал Освальд, и Генри улыбнулся краем рта.
Глава 8
Ловушка белого пса
Деревья закрывали небо такими плотными кронами, что в лесу было почти темно. Солнце, еще далекое от заката, невозможно было разглядеть, а ноги утопали в гниющей без света подстилке из листьев. Их приход потревожил местных обитателей: вокруг то и дело раздавались шорохи, среди веток и на земле сновала мелкая живность, разглядеть которую Генри не мог, как ни старался.
– Простите, Освальд, а в вашей бумажке не написано, куда именно идти? – слабым голосом спросил Хью. При каждом шорохе он вздрагивал, как ужаленный. – Что-то я не вижу дороги. Значит, мы просто будем тащиться по лесу, пока не увидим… а что, кстати, мы должны увидеть?
– Терпение, Хьюго, – не оборачиваясь, уронил Освальд. – То, что нам надо, мы не пропустим.
Хью замолчал, опасливо косясь на деревья. Его можно было понять – некоторые выглядели почти живыми, нависали сверху, как гигантские злобные скриплеры с угрожающе вскинутыми руками, дупла вполне можно было принять за перекошенные яростью рты. Вряд ли местным стоило беспокоиться, что их дети забегут сюда без спроса. Как бы Генри ни любил лес, этот вызывал только одно желание: развернуться и бежать сломя голову. Поверить, что этот лес может прикончить тех, кто явился без разрешения местных, было проще простого. Генри попытался представить, какими способами деревья расправляются с нежеланными гостями, и ему стало так жутко, что он быстро задвинул эти мысли подальше и сосредоточился на своих попутчиках.
Назвать их веселой и дружной компанией не повернулся бы язык даже у Розы, которая во всем пыталась разглядеть хорошую сторону. Освальд шел первым, никого не дожидаясь. Трясущийся Хью держался рядом с Джоанной, едва не наступая ей на подол. Джоанна неприязненно косилась на Генри. Роза все время бросала на Генри жалкие, виноватые взгляды, но не решалась заговорить, а Эдвард перешагивал через поваленные ветки с таким видом, словно хотел оказаться далеко-далеко отсюда и с трудом заставлял себя идти дальше. Джетт ковылял последним, пошатываясь не то от усталости, не то от страха.
Генри остановился. Он внезапно понял, что кого-то не хватает, причем не хватает уже давно, с тех пор, как они виделись в полуразрушенной приемной Вегарда.
– А где Олдус? – медленно спросил он.
– О, за него не волнуйся, – бросил Освальд. – Пока мы обедали у старейшины, господин Прайд так утомил нас своими расспросами, что Джоанна бросила ему в лицо немного сонного порошка.
– Это такая сияющая крупа, которую волшебники прямо из воздуха могут достать, – сообщил Хью.
– В сказках волшебники сыпали ее в глаза детям, которые не могли заснуть, – подал голос Джетт. – Жаль, что с тех пор некоторые волшебники связались с плохой компанией и теперь заняты совсем другими делами.
Джоанна сердито обернулась к нему, но Джетт посмотрел на нее без страха, так, словно знает, что нарывается, но не собирается прекращать.
– Вы хоть представляете, что целая деревня преступников сделает с тем, кто всю жизнь ловил таких, как они? – холодно спросил Генри, но Освальд только рукой махнул.
– Я взял с наших новых друзей обещание, что этого посланника они примут, как гостя. Когда все закончится, собственный летописец мне не помешает.
Меньше всего Генри хотелось думать, о чем Олдусу придется писать, если все закончится так, как желает Освальд. Чтобы отвлечься, он стал всматриваться в лес, пытаясь понять, куда они, в самом деле, идут, и заметил далеко впереди что-то белое. Всего лишь крохотная точка среди крепкого плетения ветвей, но Генри больше не спускал с нее глаз. В этом темном, диком месте она казалась неестественно белоснежной, и скоро остальные тоже ее заметили. Генри запоздало вспомнил, что оружия у него с собой как не было, так и нет, но что-то ему подсказывало: оружие тут не понадобится.
Прошел едва ли не час, прежде чем они подошли к белому пятну так близко, что смогли его рассмотреть.
– Чтоб мне провалиться, – потрясенно выдавил Джетт.
Генри кивнул. Он ожидал чего угодно, но уж точно не огромного спящего зверя.
– Это Барс? – еле слышно спросила Роза.
– He, – тоном знатока ответил Хью. – Я его видел, он ко мне приходил, и это точно не он. Барс размером с обычного зверя, а эта тварь – как дом моего папаши, а он был старейшиной, так что дом у него…
Его рассказ резко оборвался, когда рука Освальда с силой зажала ему рот. Освальд уже несколько раз делал Хью знаки, чтобы тот замолчал, но Хью был не из тех, кто понимает намеки.
– Он спит, – мягко сказал Освальд, указывая туда, где за деревьями вздымался и опадал пушистый белый бок невиданного зверя. – И я готов поспорить: если он проснется, ты не обрадуешься.
Хью обиженно надулся, а Освальд зашагал дальше. Его сапоги соприкасались с землей абсолютно бесшумно даже в трескучем старом лесу, но все его усилия сводили на нет шестеро спутников, половина из которых топала и трещала ветками, как лоси.
Когда лес наконец расступился и они оказались на ровной, как стол, поляне, оказалось, что зверь – не самое странное, что тут есть. Белое животное, похожее на исполинского волка с отвисшими щеками, мирно дремало, свернувшись в клубок, а вокруг него валялась пара десятков поблекших от времени черепов. И хотя человеческого черепа Генри никогда не видел, что-то ему подсказывало: это именно он. Кое-где на черепах виднелись пятна крови, а в одном месте на земле блестела темно-красная лужа – свежая, словно не тронутая временем. Посреди поляны было что-то уж совсем непонятное: яма окружностью метра в четыре, – аккуратная, круглая и, кажется, очень глубокая. В десятке шагов за ней возвышалась каменная арка с белой надписью: «Один не пройдет».
Вся эта картина была такой несуразной и жуткой, что казалась порождением какого-то кошмарного сна, но Генри отлично знал, что не спит. Он чувствовал запах снежно-белого меха, слышал, как присвистывает во сне волк и как завывает ветер в яме, – на такой сон у него воображения бы не хватило.
С перехваченным от страха и отвращения горлом Генри обернулся и увидел, что Хью сидит на земле, Роза обхватила ствол дерева, чтобы не упасть, а лица других приобрели разную степень бледности – от легкой у Джоанны до мертвенно-серой у Джетта. И только Освальд смотрел вперед с удовольствием. Это лишний раз напомнило Генри, что его приемный отец – чокнутый мерзавец, которого не остановит ничто на свете.
