Грибень выбежал обратно на улицу, и Генри рванул за ним.
– Буди Хью и ищи других! – крикнул он Джетту – Встретимся у полосатого здания в конце улицы, его отовсюду видно!
Генри быстро догнал грибня и свернул вместе с ним в переулок. Плиты мостовой прямо на глазах покрывались трещинами, теряли блеск. Генри беспомощно обернулся на холм с алой дверью. Она пока стояла, но трещина на ней разветвилась, как молния. Соломка, устало пыхтя, ткнул лапой в сторону мощного здания с красными колоннами, и Генри бросился туда первым, стараясь не смотреть на обломки у входа и не думать, сколько тонн камня может упасть ему на голову.
Внутри оказался длинный зал с десятком портретов Освальда в короне, а у дальней стены возвышался трон, золотой и раза в три выше того, который Генри видел в королевском дворце. Все это было так предсказуемо, что Генри едва не засмеялся, а потом сообразил, что трон пуст, а отца что-то нигде не видно.
Найти его он не успел, потому что сверху что-то упало, – Генри едва успел отпрянуть. Он решил, что дворец уже начал рушиться, но на полу лежал не кусок потолка, а что-то похожее на железную наковальню. Генри осторожно начал продвигаться в сторону трона, но тут заметил, что на полу блестит какая-то лужа, и предусмотрительно обошел ее как можно дальше. Каменная крошка, упавшая в нее с потолка, растворилась без следа, и Генри решил, что в этой фантазии надо хорошо смотреть под ноги.
– Эй! Выходи, иначе нас тут завалит! – крикнул Генри, но ответа не получил.
Грибень уже скрылся на улице, и Генри, понадеявшись, что Соломка понял, куда надо привести остальных, пошел дальше. Проходя следующие десять метров, Генри едва не попал ногой в капкан, выкрашенный ровно в цвет пола, успел пригнуться, когда из стены в его сторону полетел нож, и благоразумно прополз на животе, когда в двух шагах от него воздух на уровне колена начал как-то подозрительно искриться. Пользоваться вилкой и салфеткой Освальд его, может, и не учил, но в области смертельных опасностей Генри получил лучшее воспитание.
Трон стоял вплотную к стене, Освальд за ним точно не прятался, и несколько секунд Генри думал, что в этой странной фантазии хозяина вообще нет дома, но потом догадался отодвинуть трон от стены. Трон, хоть и выдуманный, был невероятно тяжелым, способностью грибня рассеивать иллюзии одним ударом Генри не обладал, и, даже сняв перчатки, трон уничтожить не смог. Пришлось надеть перчатки обратно и тянуть это огромное золотое кресло изо всех сил.
За троном в стене оказалась дверца высотой в половину человеческого роста. Ключ от нее наверняка был только у Освальда, но с потолка уже всерьез сыпалась каменная крошка, и Генри велел себе думать быстрее.
«Это все ненастоящее, болван, – зло подумал он. – Дверь на самом деле из воздуха, ключ не нужен».
Мысль о том, что дома рушатся по всему городу, а Эдвард и Роза еще там, придала ему таких душевных сил, что от удара его ноги дверь упала внутрь. Генри успел подумать, что последние три дня его жизни состоят из сплошного открывания дверей, которых и существовать-то не должно, а потом опустился на колени и пополз в темноту.
В отличие от бесконечного тронного зала, это помещение было крохотное и с таким низким потолком, что Генри даже не смог подняться на ноги. Поместился сюда только матрас, несколько свечей и Освальд. Он сидел в углу, обхватив колени, и внушительности ему не придавала даже корона на голове.
– Если вот так у тебя выглядит исполнение мечты о бесконечном могуществе, то даже в Хейверхилле было веселее, – сказал Генри.
– Закрой за собой дверь, – перебил Освальд, холодно вглядываясь в проем за его спиной. – Им достаточно и щелки, чтобы пролезть.
Генри обернулся. Дверь, которую он выбил, бесследно растворилась, и он кое-как встал, упираясь руками в стены, чтобы закрывать дыру, ведущую в тронный зал, – многолетняя привычка слушаться отцовских приказов въелась в него намертво.
– Кому достаточно щелки? – терпеливо спросил он.
– Врагам. Всем вокруг, – фыркнул Освальд. Он выглядел так плохо, что Генри отказался от идеи стащить у него из кармана ключ от всех дверей и бежать спасать остальных. – Знаешь, иметь силу Барса не так просто, как кажется. Понимаю, зачем ему облик хищника: так и бегаешь быстрее, и когтями можно задрать, если что. Кстати, я теперь тоже могу превращаться.
Внезапно на месте Освальда оказался огромный барс, потом – волк, а потом снова Освальд. Судя по его изможденному лицу, он сидел в этой безумной мечте, где время идет по своим законам, уже несколько месяцев, если не лет.
– Но как же неудобно в теле животного, – пробормотал Освальд, запрокидывая лицо к потолку. – Да и какой смысл иметь бесконечную власть в теле мухи или оленя? Нет уж, такие способности подходят только всесильному правителю. Но король с бесконечной властью никому не нравится, и меня вечно кто-то пытается убить. Вбили себе в голову, что моя сила перейдет к тому кто меня прикончит. Я, конечно, бессмертный, но знаешь, ощущение того, как тебя постоянно убивают, с ума может свести. Хорошо, что ты зашел, Генри. Я стер тебя из всех вариантов моего мира, но, кажется, не все в моей голове мне подчиняется.
– Мы должны уходить, тут нельзя…
– Однажды я решил мыслить масштабнее, – продолжал Освальд, не обращая на его слова никакого внимания. – Пожелал, чтобы все в королевстве меня любили, но знаешь, это был тот еще кошмар. Их счастливые тупые лица на третий день начали раздражать так, что свихнуться можно. Ну, ничего, я пробую разные варианты. Времени у меня много, рано или поздно я найду сочетание кнута и пряника, которое заставит всех меня одновременно любить, понимать, слушаться и не пытаться свергнуть.
– Все это не настоящее, а вот здание рушится на самом деле, – отрезал Генри. – Надо уходить, ты должен просто захотеть выйти отсюда, и тогда…
– Я знаю, что это не настоящее, – отмахнулся Освальд. – Это просто мечта, и я могу оставаться в ней, сколько захочу, а потом уйти. Ничего не обрушится, я тут все контролирую. Ты пойми: я хочу выиграть эту игру. Хочу доказать этому месту, кто тут хозяин. Вот, слышишь? Мои так называемые соратники идут за мной. Ну, ничего, их в тронном зале ждет пара сюрпризов.
За провалом в стене что-то с грохотом упало – видимо, начал осыпаться потолок. Освальд лихорадочно зашарил вокруг себя и схватился за рукоятку меча. В скупом, дрожащем пламени свечей его лицо, никогда не старевшее ни на день, вдруг показалось невероятно дряхлым.
– Комната у тебя так себе, – сказал Генри и сел рядом, чтобы видеть, что происходит за брешью в стене.
Нужно было скрываться отсюда, но он никак не мог понять, что сказать, чтобы привести отца в чувство. На лице Освальда горела такая самоубийственная решимость, что ясно было: он будет сидеть тут, пока крыша не рухнет ему на голову.
– Я могу менять в этом мире что угодно, но все равно должен играть по его правилам, – покачал головой Освальд. – Создаю себе роскошные покои, и в них тут же находится множество удобных мест для наемников с ножами. С окнами та же проблема. Нет уж: чем меньше и проще комната, тем легче держать ее под присмотром. Ладно, Генри, держись за мной, пока я встречаю гостей: ты у нас не бессмертный, а я хочу, чтобы ты хоть ненадолго тут задержался.
