– А ты голова, – одобрительно протянул Хью, и Генри почувствовал, что ничто его больше не держит. – Ну, чего ждете? На колени, быстро.
Эдвард начал с бледным от бешенства лицом вставать на ноги, но Генри крикнул:
– Стой! Ты что, не слышал?
Голос его едва слушался, но Генри знал своего отца. Тот был умнейшим человеком в королевстве и в совершенстве владел искусством дипломатии. Он говорил Хью то, что тот хотел слышать, усыплял его бдительность, чтобы потом привести в исполнение какой-то план. И Генри поверил ему: он опустился на одно колено и в упор посмотрел на Эдварда.
– Либо ты встанешь на колени сам, либо я сломаю тебе ногу, – хрипло сказал Генри. Дыхание еще не восстановилось, и после каждой пары слов приходилось втягивать воздух заново. – Быстро.
Эдвард еще несколько секунд смотрел на него, тяжело дыша, но все же послушался. Джетт уже стоял на коленях, для верности упираясь лбом в пол: чутье на опасные моменты у него было отличное. Джоанна с Розой переглянулись и одновременно встали на колени. Хью наслаждался видом, а Освальд краем глаза посмотрел на Генри, и тот понял его взгляд: «Отвлеки его».
– Хью, слушай, – начал Генри, согнувшись как можно сильнее. – Я был не прав. Нечего тебе делать в Хейверхилле, это для тебя мелко. Понимаю, как Сван тебе надоел. Он и правда туповат, это не преувеличение, а ты при нем как слуга, который должен следить, чтобы с ним ничего не случилось. Никогда больше, да? С этим покончено.
– Это уж точно, – пробормотал Хью, и взгляд его мечтательно затуманился.
В следующую секунду Освальд коротким, гладким движением вытащил из ножен меч и швырнул его в Хью.
Положение для броска у него было хуже некуда: едва ли не от пола, без времени на замах, почти на другом конце полутемной комнаты от Хью. Но Освальд не зря был великим воином: меч вошел Хью точно между ребер, и в ту секунду когда острие, пробив Хью грудную клетку, вышло с другой стороны, Генри понял, зачем Освальд дал Хью тот совет.
«Пусть никто не сможет подойти ко мне ближе, чем на три шага». Хью пожелал этого и успокоился, почувствовав себя в безопасности, но это пожелание касалось только людей – о предметах в нем не было ни слова. Хью захрипел, испуганно глядя себе на грудь, а потом словно бы задумался о чем-то и с хрипом потянул ручку наружу.
Меч выходил так легко, что Генри все понял одновременно с Освальдом. Тот ни секунды не потратил на панику – он бросился к двери, распахнул ее и крикнул:
– Наружу!
Но все застыли, в ужасе глядя, как Хью без всяких усилий вытаскивает из груди окровавленный меч. Спохватившись, Генри с силой вытолкнул за дверь Розу, стоявшую к ней ближе всех. Он еще успел схватить за шкирку Джетта и вышвырнуть его в соседнюю комнату, когда меч звякнул об пол, Хью зарычал, и дверь с силой захлопнулась сама по себе.
Генри обернулся. Хью был жив и здоров, кровь на груди исчезла, и с почти суеверным ужасом Генри понял: в сияющем шаре силы было столько, что Хью, видимо, стал равен Барсу, каким тот был полторы тысячи лет назад. Волшебный меч, выкованный Тисом, меч, который мог убить разрушителя, волшебника или бессмертного Освальда, не справился с тем, кто был теперь могущественнее всех на этой земле.
Освальд уже открыл рот, чтобы сказать очередную ложь, но Хью не стал его слушать. С перекошенным лицом он полоснул ногтями по воздуху, и Освальд упал с лиловой вмятиной на горле. «Сломаны кости шеи», – отстраненно подумал Генри, но страх был поверхностным, слабым, отец же бессмертный, в пещере чудовища у него были раны куда хуже, все срастется.
А потом он вспомнил, что Освальд бессмертным был до сегодняшнего вечера, – и вот тогда едва не сел на пол. Джоанна закричала, и Хью повернулся к ней. Белая как мел, она швырнула ему в лицо пригоршню сияющего порошка, но Хью не заснул. Он стер его с лица и посмотрел на Освальда, лежавшего на полу. Тот был мертв – его приоткрытые глаза неподвижно смотрели в пустоту, а Генри все убеждал себя, что это очередная иллюзия, что это невозможно, но в глубине души он знал: на этот раз никаких чудесных спасений не будет.
«За все надо платить. Всегда», – сказал ему отец, и сейчас Генри платил.
Он платил за удачу, которая уже месяц сопутствовала ему во всем, что он делал, а сейчас он понятия не имел, как быть. Огонь бесновался внутри, требовал выпустить его наружу, но Генри привык держать его в узде и никак не мог решить, дать ли ему волю. Если меч не смог убить Хью, что, если и огонь не сможет? А если сможет, то, забрав силу Хью, Генри превратится в чудовище куда страшнее, и как тогда быть всем остальным?
И он сделал единственное, что еще мог, – передвинулся так, чтобы закрыть собой Эдварда, и толкнул его к двери. Замка на ней не было, Хью просто ее захлопнул, и Эдвард успел, нащупав ручку, немного приоткрыть дверь, когда Джоанна с отчаянным криком злости и ужаса опустилась на пол, а Хью зашипел:
– Хватит орать! Ты мне нравилась, но теперь мне плевать на тебя, ясно?
Он занес руку, и Эдвард, выскользнув из-за спины Генри, одним прыжком подскочил к Джоанне и рухнул рядом на пол, загораживая ее.
– Она женщина, – отчеканил Эдвард, в упор глядя на Хью. Больше он не изображал фальшивую покорность, лицо у него было все белое от гнева. – Только трус может поднять руку на женщину. Давай разберемся сами.
Это было так неожиданно, что Хью моргнул и перевел взгляд на него. Генри рванулся следом, но Хью вытянул руку, и его с размаху впечатало в стену.
– У нас в деревне тоже такие были, – сказал Хью, разглядывая лицо Эдварда как вещь. – Красавчики вроде тебя вечно думают, что им все можно. Но не теперь, ясно? – Хью нагнулся к нему, и Генри с каким-то холодным, отстраненным ужасом понял, что Перси был прав: слишком много силы действительно может свести с ума. – Я бы мог стать таким, как ты. Может, и стану. Все девчонки будут мои. Или я мог бы изуродовать тебя так, что мать родная не узнает. А то небось привык, что все с ума сходят по такому лицу. – Он хлопнул Эдварда по щеке, но тот даже не моргнул.
– Делай что хочешь, – выдавил он. – Только выпусти всех отсюда, и мы поговорим.
Хью склонил голову набок, размышляя.
– Нет, – решительно сказал он наконец. – Возни много, я себе более приятное занятие могу придумать. Все, мне тут надоело.
Он шагнул к двери, а потом засмеялся.
– Да мне ж теперь не обязательно через дверь-то выходить. Как эти твои перемещения работают? – спросил он у застывшей на полу Джоанны.
– Надо просто представить, куда хочешь попасть, и ты там, – еле слышно проговорила она, и он кивнул.
– Ну, сейчас попробую. – Он подобрал меч, лежащий на полу, и задумчиво покачал его в руке. – Надо же. Эта железка тоже теперь моя. Она правда может убить кого угодно? Надо проверить.
Он шагнул в сторону Генри, и тот вдруг вспомнил, как увидел его и Свана в первый раз: у замерзшей реки, где они ели бутерброды и прятались от охоты, пока им, всем троим, не явился Барс.
