– Потому что я оставил место, где родился, и тело, в котором родился, чтобы никогда к ним не возвращаться, – криво улыбнулся Перси. – Но теперь этот счет закрыт.
– Люди будут верить, что Барс по-прежнему существует, – вдруг сказал Эдвард. Он сидел рядом с Генри, и теперь они почти не замечали друг друга, так, как не замечаешь собственную руку, пока она на месте. – Может быть, они даже увидят Барса, если он будет им очень нужен. В этом королевстве все бывает.
– Кстати, к разговору обо всем, что бывает, – вдруг заговорил Освальд, задумчиво вертя в руке чашку. – Давайте уже обсудим, как нам быть с Хьюго.
– Полезных видений у тебя, случайно, не было? – с надеждой спросил Генри, но Освальд покачал головой.
– Они не падают мне на голову, как яблоки в сентябре. Приходят, когда хотят. Но у нас и без них все не так уж плохо: здесь собрались умнейшие люди в королевстве. Не скажу, что имею в виду всех, – усмехнулся он, обводя взглядом Магду, Розу и Агату, и тут же прижал руку к груди. – Простите, дамы. Для своего пола вы вполне сообразительны. Так вот, Хью думает, что с этой силой ему ничто не страшно, но я уверен: мы придумаем нечто такое, чего он своим мелким умишком даже вообразить не может. Кстати, на мелкие расходы у нас есть сумка с ценностями, которую не приняли короли древности. Джоанна ее пока припрятала. Ну и про ключ не будем забывать: он ведь у тебя, Джетт? Вот и славно.
Освальд взглянул на Перси, как будто ожидал, что тот подхватит его мысль, но Перси покачал головой.
– Завтра. Все будет завтра, – спокойно сказал он. – Есть время строить планы, и есть время наслаждаться победой.
– Победой? – хмыкнула Джоанна, но в глазах ее не было насмешки: она смотрела на Перси с таким мягким выражением, какого Генри никак не ожидал увидеть на этом бледном, будто из камня выточенном лице. – Ты проиграл в самой важной игре в своей жизни.
– Это похоже на проигрыш? – криво улыбнулся Перси, обводя взглядом всех за столом, и Джоанна вдруг рассмеялась.
– Нет, – искренне сказала она. – Не похоже.
Генри поймал взгляд Розы, которая навсегда лишилась возможности получить то, о чем мечтала: свадьбу с тем, кто ей нравился. Но она только улыбнулась ему в ответ, откусила от пирога и начала жевать.
«Веер, – подумал Генри. – Она без веера».
У них с Агатой на груди были приколоты цветы, которые подарил Эдвард, и Генри подумал: все будет хорошо. Они обе найдут то, что ищут, но не сейчас. И может быть, вовсе не здесь.
– Спасибо, – вдруг сказала Роза одними губами, и он подмигнул ей.
Генри так нравился этот жест, но он, кажется, впервые в жизни воспользовался им сам, – и от этого на душе у него стало совсем хорошо.
– Слушайте, – начал Олдус, который до этого момента только сосредоточенно ел. – Мне пришла в голову одна мысль. Понимаю, что сейчас не до того, но я продолжаю работать над историей ваших, Генри, приключений, чтобы любой в королевстве смог о них прочесть. Но пока я на Земле забытых слушал истории преступников, которых раньше быстро упрятал бы в Цитадель, я понял, как важно показывать историю с разных сторон. Поэтому мне хочется, чтобы каждая моя повесть начиналась предисловием от разных героев. Вступление к первой истории о встрече со скриплером Палом я уже написал. Кстати, а где он?
– Существа ушли обрадовать родичей тем, что живы, – ответил Перси. – Думаю, у них сейчас вечеринка куда громче нашей.
– Историю о короне я хотел бы начать с рассказа его высочества. – Олдус почтительно склонил голову перед Эдвардом. – А с чего началось то, что произошло сейчас, думаю, лучше всего расскажете вы.
Он повернулся к Освальду, и тот вытаращил глаза.
– Я? Не Перси?
– Надо создать интригу, – серьезно ответил Олдус. – Его секрет нужно раскрыть ближе к финалу. Третью историю я уже попросил начать Петера, придворного скрипача: он был первым, кто увидел лютую тварь.
– А кто начнет пятую историю? – спросил Генри, но Олдус только головой покачал:
– В отсутствие Пала возьму на себя его обязанности и скажу: всему свое время.
Когда обед подошел к концу, все разошлись по своим комнатам. Трудно было понять, наступит ли ночь или продолжится бесконечный день, освещенный и солнцем, и луной, но король велел просто задернуть шторы и отдыхать. У него самого вид был такой, что ясно было: вот уж кому отдохнуть не помешает.
– Проводишь меня? – спросил он у Эдварда, когда они вышли в коридор. – Хочу с тобой поговорить.
Эдвард кивнул и изо всех сил постарался подстроить свой широкий шаг под усталые шаги короля, когда тот, опираясь на его локоть, направился в сторону своих покоев. У поворота король обернулся к Генри, смотревшему им вслед.
– Спокойной ночи, – проговорил он таким голосом, будто пытался сказать двумя словами бесконечное множество разных вещей.
– Спокойной ночи, папа, – ответил Генри.
Как ни странно, спать не хотелось, и Генри отправился в библиотеку. На этот раз у него не возникло проблем со строчкой из местных книг, которую нужно сказать двери, чтобы она открылась.
– «Истинно воспитанный юноша никогда не откроет рот, если не уверен, что его слова будут взвешенными, вежливыми и не обидными ни для кого из присутствующих», – громко сказал Генри, и дверь немедленно распахнулась.
Стремянка стояла там же, где он бросил ее несколько дней назад, – видимо, большой популярностью библиотека не пользовалась. Генри сел на ступеньку, достал все ту же книгу – «Хорошие манеры для юных мастеров» – и углубился в чтение. Времена наступали сложные, и вряд ли стоило рассчитывать, что ему понадобится умение здороваться и открывать перед женщинами дверь, но его успокаивало ощущение, что с каждым прочитанным словом он все больше становится тем, кем должен быть.
Час спустя дверь внезапно открылась, и вошел Эдвард. При виде Генри брови у него поползли вверх. Он подошел ближе, взглянул на обложку книги у Генри в руках и хмыкнул.
– Молодец, – весело сказал он. – Продолжай в том же духе.
Эдвард отошел к другому шкафу и, порывшись на полках, извлек пыльный том в кожаном переплете.
– А я вот за этим пришел. Был когда-то философ по прозвищу Фредерик Наивный. И была у него теория, что Барс в истинном своем обличье – ребенок, потому и любит загадки, хитроумные игры, пышно обставленные испытания и все такое. Над беднягой все смеялись, но, надеюсь, он с того света услышит, что оказался прав. Вот, решил перечитать.
Эдвард растянулся на диване, стоявшем у стены, сдул с книги пыль и приступил к чтению. Генри еще несколько минут смотрел в «Хорошие манеры для юных мастеров», а потом захлопнул их и с размаху упал на диван рядом с ним.
– Почитай мне.
– Это трактат на четыре сотни страниц.
– Все равно.
Эдвард вздохнул, и Генри так и не понял – то ли это был вздох раздражения из-за прерванного чтения, то ли бесконечного, сонного спокойствия.
