На этом главврач прервал свою речь и принялся накручивать диск телефона. Затем последовали переговоры с зятем. Иван не прислушивался, но чувствовал, что они развиваются в благоприятном для него ключе. От него потребовали сведения о детях. Иван предоставил их, эти сведения («Трое? Младшая — первоклашка? Вот так так!»), и снова отключился от разговора. Через десять минут главврач положил трубку и сказал:
— Будет вам английский, уровень хай-скул. Довольны?
— Какой, не понял?
— Хай-скул — высшая школа. Это значит, что с вашими детьми отдельно заниматься будут, раз они с первого класса язык изучают. Буде они пожелают, конечно… Есть у зятя там девушка одна, тоже бог знает каким ветром к нам занесенная, вот она, кхе-кхы-кхы, и обеспечит.
Иван благодарно тряс руку старому доктору, а сам думал о своем, на первый взгляд, таком неожиданном решении — жить в Родниках. А решение это пришло само — вчера, когда он вернулся с работы, когда и Наташа, и Кир, а особенно Мила так много говорили о Доме.
«Наверное, это судьба, — решил ночью Иван. — А раз так, главное — не останавливаться».
Удача не покидала его в этот день. Стоя на остановке в ожидании автобуса, Иван прочел объявление, написанное от руки — о показательных выступлениях учащихся секции фехтовальщиков в Доме культуры. «Тоже кого-то шальным ветром занесло, — удивленно подумал он. — Будет Кирюшке с кем колоться новой шпагой…» Он снова подумал, что столь затяжная серия счастливо подбирающихся обстоятельств, конечно, не случайность. «Это знак, что все будет хорошо! Буде мы того пожелаем…».
Иван вернулся в свою — московскую — больницу к трем часам. Беседа с завотделением заняла не больше четверти часа. «Жаль, правда, очень жаль! — сказал заведующий. — Но я понимаю. Частная клиника, наверное? Высасывают хороших спецов коммерсанты, но тут ничего не поделаешь — жизнь»
Иван хотел объяснить, почему увольняется, да передумал: все равно не поймет, наверное.
Уходя из больницы, он сунул руку в карман, чтобы пощупать ключ. Очень увесистый и потому вдвойне надежный, этот ключ приятно холодил руку.
Глава 31
Мода и ее поклонники
Все пело в Рукавишникове, когда он открывал дверь своей квартиры. Сейчас он скажет, сейчас…
На этот раз его ждали с готовым ужином. Ольга была дома.
Как ни был возбужден Иван событиями дня, он заметил, что жена его какая-то… не такая. Подтянутая, внутренне собранная.
— Что-то случилось? — спросил он, разуваясь.
— Случилось, — ответила Ольга и улыбнулась. — За столом скажу.
На ужин был салат из крабовых палочек и бисквит. Понятно, сегодня у Ольги выходной в ее магазине.
Иван поцеловал жену, потрепал детей по головам, дружелюбно покосился на свою тарелку и достал из шкафчика початую бутылку коньяка. Был, был для этого повод!
— Дети и Оля! — объявил Иван, наливая себе полрюмки. — Кажется, в нашей жизни грядут большие, удивительные перемены…
Ольга благодарно пожала ему руку и продолжила:
— Да, дети, я решила принять предложение бабушки. Я буду работать в школе! Я сегодня там побывала. Это в районе метро «Планерная», всего час двадцать или полтора на дорогу…
— Но… — начал было Иван.
— И директриса там, пусть и не сумасшедшая — это я деда вспомнила, — зато совершенно нормальная. Юлия Федоровна. Говорю ей: «Я от Нины Викторовны…» А она: ну и что, дескать, да хоть от Путина. Ну, слово за слово, рассказала ей, про что мечталось, если говорить о школе, и это ее заинтересовало.
— Да?
— Да… А почему нет? Это любого нормального директора заинтересует. Я просто не пробовала, а тут мама с этим предложением…
— С инициативным предложением.
— Пусть так. Они планируют вывести участок изобразительного искусства из загона, дать школьникам возможность проявить себя в прикладном творчестве…
— Мама! — прервала ее Наташа. — Ты как теледикторша говоришь. Очень похоже на эту, как ее… Ирину.
— Можно без замечаний? Сейчас, правда, условий нет, и придется заниматься в обычном классе. Но вы бы видели эти классы — светлые, очень просторные, высокие потолки, окна чуть не во всю стену. Они бывший детсад под школу переделали. И очень удачно, я вам скажу. Со временем, возможно, появится и мастерская. Юлия Федоровна сказала, что года через три, а может к раньше, они будут пристраивать новый корпус. Пусть там и не будет таких высоких потолков и таких окон, но место будет — это точно! Прикладное искусство сейчас в моде, а на Западе оно вообще никогда из моды не выходило. Это вечная мода, и дети должны в ней разбираться.
Иван осушил рюмку и, морщась, серьезно сказал:
— Я всегда с большим уважением относился к моде.
Дети прыснули.
— Более того, я поклонник моды. Я и женился с учетом модных тенденций. Они только проклевывались, эти тенденции, а я почуял, и вот — женился. Теперь и я в курсе моды, и дети свободно ориентируются в ее последних писках…
— Ты чем-то недоволен… кажется? — тихо спросила Ольга.
— Я доволен всем. А этот салат — это просто чудо какое-то!
Некоторое время за столом раздавался только стук вилок.
— И когда же тебе приступать… к изобразительному искусству? — спросил Иван, когда семья перешла к чаепитию.
— С 1 сентября, как везде. Сейчас-то не с руки принимать нового человека.
— Деньги платить ни за что…
— Да, и деньги. Даже в государственную школу тебя никто в конце учебного года не примет!
— Гы-гы, ну, я это… и не прошусь.
— Я в библиотеку хотела бы походить, в читалку. Сам понимаешь, одного Дома художника мало.
— Кто бы спорил. Хотя там все самое модное, если на то пошло.
— Не юродствуй, Иван! Почему ты осмеиваешь все, что меня интересует?! Дети — марш в комнату!
Глава 32
Загадка с разгадкой
— Дети, погодите!
Иван стал шарить по карманам.
— Где-то тут мне зайчик что-то положил… Ага, вот: ириски-кискиски! Нет, Липси, это не тебе! Здесь каждому штуки по четыре, а фантики без напоминаний в ведро… Я прошу никого не уходить. Я тут ехал… то есть я ехал домой и все время готовился сказать кое о чем. И я прошу у тебя прощения, Оля! Дети, слышите? Всегда просите прощения, если вы не правы. Особенно ты, Наташа, и ты, Кирюша, ну и ты, Мила — как же без тебя!.. Гм, Оля, я просто любуюсь тобой на самом деле, веришь?
— Нет!
— Ну, не злись. Я еще себе налью… с вашего разрешения.
На этот раз Иван налил и выпил целую рюмку. Случалось такое до вольно редко, и Рукавишниковы поняли, что отец действительно готовится сказать нечто из ряда вон.
