Он прокашлялся и начал:
— Я чувствую себя немножко Наполеоном. Это ничего?
— Мама, сделаешь наполеон на мой день рождения? — не упустил случая Кирюшка.
Мать ничего не ответила. Отец деланно нахмурился и заметил:
— Я будто стою на Поклонной горе и жду ключи от города, ну, от этого города, если кто не понял… А ключи, хе-хе, в кармане у меня. Вот они, то есть он, но это все равно в символическом смысле…
С этими словами Иван выложил на стол ключ от дома в Родниках. Его все узнали сразу. Иван наслаждался недоумением публики.
— Как он не похож на остальные ключи, правда? Объясняю почему: это ключ от нашего дома. Понимаете? Нашего дома в Родниках!
— Ты говоришь загадками… — устало проговорила Ольга.
— Вот еще! — возмутился ее супруг. — Я их разгадываю! Я не хочу сейчас все описывать, всю предысторию. Она ужасная, кстати. Умирал один человек… точнее, два, но в разное время. И один из них, когда выжил и узнал имя своего спасителя… имя доброго доктора Айболита…
Дети рассмеялись. Улыбнулась и Ольга.
— Короче, этот ключ и замок для этого ключа, и все, что заперто на замок, и кое-что вокруг, а именно приусадебный участок с хозяйственными постройками на двадцать пять и пять десятых сотки — все это наше! И это не старая рухлядь вроде нашего монитора или кошки, у которой вот-вот облысеет кончик хвоста. Впрочем, вы все это видели сами — и дом, и сарай, и лужу посреди двора, она тоже наша. Аплодисментов не надо!
— Ура-а-а-а! — закричали дети.
Ключ переходил из рук в руки. Поймав вопросительный взгляд жены, Иван пояснил:
— Документы уже оформлены, я тебе потом все объясню. Сейчас я о другом хочу…
— Мама, мы поедем в Родники на все лето? — спросила Наташа.
— Н-не знаю… Там хорошо, конечно. Там чудесно просто, что и говорить, но чтобы на все лето… У меня свои планы. Да у каждого! Отец работает вообще-то, да и я, и библиотека…
Иван с интересом заглянул в пустую рюмку и сделал над собой видимое усилие, чтобы не налить еще.
— Это не все… — сказал он, когда младшие Рукавишниковы справились со своими первыми эмоциями и развернули по второй ириске. — Есть кое-что такое, что я даже не знаю, как и сказать.
— Ты шутишь, папа! — сказал Кирилл. — Я могу все сказать. Но не про все хочу. А так что хочешь.
— Да? Какой развитый мальчик у нас! Тот самый, заметим, кто не исправил двойку по русскому… Словом, я предлагаю переехать туда жить. Насовсем. Работу себе я нашел.
— Зубров лечить? — обрадовалась Мила.
— Почему зубров? Я людей умею. Не спорю, родство между животным и человеком есть, особенно некоторыми… — заметил отец, наблюдая, как Кирюшка пытается стащить последнюю ириску у Наташи, — но! Я лечу людей. И я нашел место завотделением в кудринской больнице. И школу нашел с английским, прям Оксфорд, как мне обещали. И шпагой там балуются, если я правильно понял. Ну вот, теперь я все сказал…
— Ты с ума сошел! Я никуда не поеду! Дети, ваш отец просто сошел с ума!
Услышав неподдельный гнев в голосе хозяйки, Липси на всякий случай вышла из кухни, гордо подняв хвост. Проводив ее взглядами, Рукавишниковы принялись обсуждать, как дальше жить, если папа сошел с ума. Конечно, так думали не все. По правде сказать, даже Ольга так не думала. Но уехать бог знает куда, и насовсем… Из Москвы… Это смешно!
Ивану пришлось, не откладывая на потом, рассказать все про дом. Все, что он знал. Оказалось — немного. И если бы они не ночевали в доме, который отпирался и запирался на ключ, лежащий сейчас посредине стола, все Рукавишниковы, от мала до велика, тут же решили бы, что отец не в себе.
Однако доказательства были налицо. Одно железное и несколько бумажных. Они свидетельствовали о том, что сумасшедших было, по меньшей мере, двое — их отец и еще тот, чья фамилия Носик.
Это, впрочем, не обсуждалось. И так всего хватало.
Ольга стала говорить, что у каждого из них найдутся дела, которые — и думать нечего — можно делать только в Москве. Учеба — это раз. Театры, музеи — два. Работа — это три. Та же Липси родилась в Москве, значит, здесь должна и умереть. Ольга еще и развила эту тему, заявив, что она тоже не прочь умереть в родном городе — ей совсем не улыбается гнить под копытами кабанов на задворках какого-то там заповедника для бизонов и зубров.
Иван отбивался, но как-то вяло, а когда часы показали одиннадцать, предложил пойти на боковую — утро, дескать, вечера мудренее. Это, по его словам, ясно как божий день, и именно так, потому что весь вечер сегодня они говорили не о том.
— О чем же говорить с сумасшедшим? — спросила Ольга.
— О том, что нам послан шанс, и не распознать этого может только… ну, это…
— Договаривай!
— …Глубоко не выспавшийся человек! Все! Спать!
Глава 33
Где зарыто полмужчины
Ночью никто не мог уснуть. Время от времени вспыхивала перепалка между детьми — они спорили о том, кто живет по соседству с ними в Родниках. Мила видела девочку с косичками. Кир — мальчишек, гонявших обод велосипедного колеса.
— Вот и ты будешь гонять до седых волос! — заметила мать.
Наташа вообще никого не видела. Она расспрашивала отца о мальчике, который не умер в больнице.
— Там этот лептоспироз везде, на каждом шагу! — предупреждала Ольга. — И клещи энцефалитные.
…А вечером следующего дня Иван сказал, что с понедельника он может не выходить на работу.
— Вот так? — спросила Ольга. — На что же мы будем жить?
— Я со среды приступаю к работе в Кудрино. Это дело решенное.
— То есть… ты хочешь сказать… Ты уезжаешь от нас?
— Ну, это сильно сказано. Мимо цели ты зонтиком кольнула. Я вас люблю.
— Не вижу этого, Иван! Как только в моей жизни наметилось что-то новое, ты приходишь и все разрушаешь.
— Вспомни, как нам было хорошо там, в доме…
— Я все прекрасно помню: низкий поклон Носику, но я и думать не могла, чем это все может кончиться!
— Разве что-то кончается, Оля? Все только начинается, по-моему…
— С минуты на минуту приедут мои родители. Я им все рассказала. И мама тебе тоже имеет кое-что сказать на этот счет.
— Да? Честно говоря, меня больше интересует мнение отца! Представь только: они приезжают к нам. Дамы с песнями идут по грибы да по ягоды, а кавалеры — на охоту.
— Сейчас не сезон. И вообще это заповедник!
— Не везде же там заповедник! Еще рыбу удить можно — какая разница! Ты только представь: в дремучем лесу раздаются энергичные звуки народных песен и ружейные залпы. На поляну у реки выскакивает лань. Она пугливо озирается. Широко раздуваются ноздри прекрасного животного — да, оно чует аромат ухи. Уха варится в котелке. «Не забудь посолить, папа!» — говоришь ты отцу. Жарко вспыхивает хворост в костре. Все довольны и тоже принюхиваются… Чу, звучит охотничий рог — это наш сын подает сигнал заблудившимся сестрам. «Ко мне! Ко мне! Ко мне!» — поет его мощный рог. И это правильно, ведь уха варится быстро…
