А вот другие испытания вызывают неподдельный ужас. На соревнованиях систематически используются слезоточивый газ, ледяная вода, электричество, огонь и подъем на головокружительную высоту, и преодоление этих препятствий, как правило, подразумевает не физическое испытание — это преодоление психологических барьеров. Испытание уже в том, чтобы победить в себе врожденный инстинкт свернуться калачиком и остаться дома. Отчасти популярность такого рода препятствий связана с их зрелищностью, да и на фотографиях, публикуемых в соцсетях после гонки, они смотрятся особенно впечатляюще.
Дело в том, что когда все заканчивается и можно похвастаться, каково это — вдыхать слезоточивый газ, ты чувствуешь, как будто стал круче. В эпоху, когда армия полностью стала контрактной, соревнования по преодолению препятствий — это максимально приближенное к «курсу молодого бойца» испытание. Наверное, поэтому многие участники этих гонок берут псевдонимы из военной терминологии или в честь воинов древности. Не будем вдаваться в причины, но многим нужен шанс испытать свое мужество на грани смерти.
Проводилась по меньшей мере пара исследований, в ходе которых ученые пытались количественно просчитать реальную вероятность упомянутых в этой юридической бумажке событий. В рамках одного из этих исследований, опубликованного в журнале American College of Sports Medicine, проанализировали несколько соревнований Tough Mudder, прошедших в 2013 году, и оказалось, что в день гонок 37 человек из 1000 попадали в больницу. Были зафиксированы травмы ног и суставов, разрывы мышц и переломы. Небольшие травмы во время этих гонок — обычное дело, а вот смертельные случаи бывают все же редко. Поговорив со специалистами в этой сфере и тщательно поискав в Интернете, я смог найти всего четыре смертельных случая в этой индустрии, которая в 2015 году привлекла 5,6 миллиона участников. Для сравнения: в горнолыжном спорте, которым занимаются 11 миллионов человек, в Америке ежегодно погибают в среднем 40 лыжников. Так что в гонках, конечно, есть некоторый риск, но он не так уж велик.
Другое дело — травмы. В примере, опубликованном в A case study in the Annals of Emergency Medicine, приводится исследование одного пункта «Скорой помощи», где случился неожиданный наплыв пострадавших. Молодой человек жаловался на боль в груди после того, как его 13 раз подряд ударило током, а группа других участников оказалась в медпункте, обмякнув от боли или изнеможения. Еще у одного мужчины 31 года после прохождения 20 из 22 препятствий случились то ли конвульсии, то ли инсульт, и у него отказала правая сторона тела.
На фундаментально личностном уровне — о нем, приходится признать, большинство не очень-то задумываются — столкновение с ситуациями, в которых запускаются реакции «бей или беги», имеет глубокую подоплеку.
Когда рассудком мы осознаем, что перед нами реальная опасность: будь это облако слезоточивого газа, оголенный провод или ужасающая перспектива прыжка в ледяную воду, — включается в действие симпатическая нервная система. Мозг экстренно посылает сигнал в надпочечники, запускается целый ряд гормональных реакций, в результате которых в кровообращение поступают нейромедиаторы: норэпинефрин и эпинефрин. Пульс учащается, зачастую отдаваясь даже в ушах, процессы пищеварения приостанавливаются, зрачки расширяются, а в особо экстремальных условиях мы даже перестаем контролировать мочеиспускание.
Звучит все это ужасно, но подъем, который вы испытываете от выброса адреналина, действует на весь организм. Весь мир сосредотачивается в одной точке, время словно замедляется, а реакции становятся молниеносными. Пока все эти бодрящие жизненные соки циркулируют по системе кровообращения, вы находитесь в таком приподнятом состоянии повышенной готовности, что чувствуете себя суперменом. Нередко вы вовсе перестаете размышлять, отключая высшие психические функции и ограничиваясь только теми инструментами, что нужны для выживания в данный момент. Организм настолько сосредоточен на текущей задаче, что у вас не остается даже воспоминаний об этом. Это захватывающий, потрясающий процесс, но происходит он, лишь когда организм переключается в режим выживания.
Подъем, вызванный выбросом адреналина, непродолжителен. Рано или поздно бурная радость проходит, оставляя после себя растерянность и усталость. Но этот прилив сил имеет настолько животную природу, его корни уходят глубоко в наше эволюционное прошлое. Для тех, кто с помощью природных условий пытается запустить непроизвольные реакции организма, соревнования по преодолению препятствий служат мощным инструментом, используя который знающие спортсмены способны развить реакцию «бей или беги», укрепляя таким образом симпатическую нервную систему. Препятствия становятся надежным стимулом для возникновения нервного отклика в организме. Если вам известно, что вас ждет, то благодаря этому мощному стимулу вы сможете научиться переносить и контролировать выброс потенциально полезных гормонов. В этом смысле страх перед пугающим, а не спортивным препятствием действует так же, как метод Уима Хофа: вы обманываете свой организм, насыщая кровь кислородом (и выдыхая CO2), а мозг забывает запустить запрограммированную реакцию, инстинктивный вдох. Самое приятное во время гонок с препятствиями — найти такое испытание, в котором животный инстинкт выживания возобладает настолько, что вы забудете, кто вы есть, и будете просто действовать в соответствии с окружающими вас обстоятельствами.
Если научиться регулировать этот выброс, очевидно, что со временем вы сможете произвольно сдерживать адреналиновую реакцию.
И все же у подавляющего большинства из тех, кто сегодня приходит на эти соревнования, любовь к гонкам с препятствиями объясняется проще. Большинство спортивных мероприятий в Америке — это соревнования, где есть победители и проигравшие. Одна команда побеждает другую, или же лидирует один чемпион. На современных соревнованиях по преодолению препятствий все иначе. Не считая топовых участников, на гонках с препятствиями цель не в том, чтобы победить соперника, а в том, чтобы преодолеть те испытания, что встречаются на вашем пути. Другими словами, я пришел не победить. Я, как и миллионы других участников, пришел, чтобы пройти до конца.
В начале первого я явился к старту, где человек с микрофоном и в камуфляжных армейских шортах созывал будущих спартанцев на площадку перед надувными воротами гоночного маршрута. Чтобы добраться туда, сотне участников нашей гонки пришлось одолеть первое препятствие: полутораметровую стену из фанеры и дюймовых досок. Просто чтобы прочувствовать, что нам предстоит.
— Когда я спрашиваю «Кто вы?», вы кричите «Спартанцы!» — объяснял человек с микрофоном. Стояла полуденная жара, но рутина, похоже, вовсе не утомляла нашего распорядителя. Когда он выкрикивал свой вопрос, губы его кривила зловещая ухмылка. И как только мы прокричали ответ, он начал скандировать спартанский боевой клич:
— Ару! Ару! Арууу! — «ура» морских пехотинцев по-гречески. Жена закатила глаза от такого ритуала и потребовала с меня обещание, что я не буду принимать в этом участия. Хотя в индустрии гонок с препятствиями и наблюдается гендерное равновесие — на каждых шестерых мужчин приходится четыре женщины, — все же в атмосфере на большинстве соревнований мужской шовинизм бьет ключом. Я все-таки ору. В конце концов, мы же спартанцы.
