Однако судя по письму, что я получил по электронке, все обстоит иначе. Узнав о таком поспешном плане — еще более стремительном, чем я рассказал торговцу в Моши, — я тут же написал Джону Кастельяни, военному врачу из USARIEM, с которым встречался пару месяцев назад. Я просил его на основе его опыта и исследований реально оценить, как нашей группе противостоять возможным опасностям разреженной атмосферы. Кастельяни передал мой запрос другим экспертам на военной базе и через пару часов ответил, что, по расчетам, у 60–75 % участников проявится высотная болезнь. То есть объективно это означает, что от 17 до 21 участника могут почувствовать нарастающие негативные последствия сниженного содержания кислорода: от головных болей и головокружений до, возможно, смертельного исхода. При виде этих цифр я сначала чувствую гордость, словно это — вызов: мы непременно справимся. Но я бы солгал, сказав, что, несмотря на уверенность, во мне не зарождается страх. Что, если что-то пойдет не так?
Хоф так уверен в том, что благодаря его методу можно эффективно противостоять высотной болезни, потому что непрерывное, учащенное дыхание компенсирует нехватку кислорода. Поскольку с каждым шагом вверх по склону мы с каждым вдохом получаем все меньше кислорода, нужно просто вдыхать больше воздуха. Пока дышишь осознанно, такой проблемы, как высотная болезнь, не возникнет. Но что нам делать, если кто-то серьезно заболеет? В прошлом году процент успешного восхождения в группе составил 92 %, т. е. как минимум несколько человек почувствовали себя плохо на склоне. В медицинском отчете из этого восхождения говорится, что у одного участника легкие наполнились жидкостью, а пульс сбился. Сможем ли мы поддерживать ритм дыхания, если нам при этом придется разбираться с чрезвычайной ситуацией?
Вдруг участники, пытаясь помочь одному заболевшему высотной болезнью, отвлекутся?
Конечно, для безопасности нас будут сопровождать проводники. У одного дюжего танзанийца Майка Нельсона, который возглавляет местную бригаду проводников, за плечами историческая миссия по спуску с Эвереста тела Джорджа Мэллори в 1999 году.
Он с небольшой группой альпинистов нашел труп англичанина на уступе, куда он сорвался 75 лет назад. На Эвересте так мало кислорода, что, несмотря на все свои усилия, им не достало сил, чтобы переправить тело в базовый лагерь. Они забрали его карманные часы, одежду и снаряжение, которые впоследствии стали музейными экспонатами. Потом они обложили его обнаженный труп грудой камней. На случай если мы попадем в беду, и с нами будет десяток таких людей, как Майк, и их присутствие не гарантирует безопасности. Если с кем-то случится неприятность, их может не оказаться поблизости, ведь мы будем идти в разном темпе.
Что до меня, то я начал задаваться вопросом, зачем я вообще оказался в Танзании. Почти четыре года я следовал методу Хофа и отчасти отправился в поход лишь по инерции — как пары, которые, обручившись, потом готовятся к свадьбе, какие бы сомнения у них ни возникали. В моем представлении я неизбежно должен дойти до вершины. Моя цель — подвергнуть себя какому-то значительному испытанию, однако я беспрестанно прокручиваю в голове всевозможные сценарии того, что может случиться на склоне. Я — в лучшем случае любитель, заядлый походник, а вовсе не тот, кто каждые выходные ходит в горы.
Основополагающий принцип метода Уима Хофа довольно прост: благодаря регулярной стимуляции реакций стресса человек обретает некоторый контроль над реакциями «бей-беги». После тысячи холодных обливаний я стал воином в своей ванной и даже в снежных сугробах, но еще никому не удавалось достичь такого уровня развития, чтобы благоденствовать на высоте 5400 метров. Цель метода не в том, чтобы практикующий его стал неподвластен стихиям. Сотни тысяч погибших сибирской зимой солдат служат подтверждением тому, что в битве с природой природа всегда побеждает. Благодаря тренировке реакции стресса человек получает лишь некоторый контроль, когда условия окружающей среды требуют напряжения всех сил.
На самом деле, чтобы узнать всех участников группы, времени недостаточно, но я выбираю себе в пару кудрявого мужчину лет пятидесяти. Его зовут Эмиль. Мы подходим друг другу в том, что будем держать примерно одинаковый темп. Он в хорошей физической форме, но самое главное, у него всегда улыбка на лице. В походе он — мой партнер, и мы должны следить за состоянием здоровья друг друга. У каждого из нас экземпляр шкалы Лейк-Луиз. Это метод оценки степени тяжести высотной болезни, что рекомендовал Хирт Бюйзе. Его разработали неподалеку от высокогорного озера в Канаде, которое называется так же, как зовут мою тещу. Вообще, это список возможных симптомов и соответствующих им оценок. Мы обещаем друг другу, что, если у кого-то из нас появятся симптомы высотной болезни, мы спустимся вместе.
У ворот парка местная новостная бригада поджидает Хофа, чтобы взять у него интервью. Газетчикам любопытно расспросить о подвигах «Ледяного человека», а он с удовольствием красуется перед камерой. Хоф рассказывает, что экспедиция собирается побить рекорд и совершить самое быстрое групповое восхождение к вершине. Потом он несколько раз садится на шпагат и делает стойку на голове, так что у бригады новостей будет дополнительный материал к сюжету. Когда они закончили, Хоф выдал нам речь в стиле Генриха V перед битвой при Азенкуре.
— Мы отправляемся в этот поход не только, чтобы испытать пределы своих возможностей, — начал он. — В этом походе мы должны оставить свое эго и проникнуть в самые глубины своей физиологии.
Он на мгновение замолкает, ухмыляясь — его озарил каламбур:
— Гору не покорить эгом — только бегом.
Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закрыть лицо руками и не захохотать в голос над этой плоской шуткой.
— Учитывая скорость нашего восхождения, — говорит он, — реальная сложность в походе не холод, а поддержание уровня кислорода в крови. Так что не переживайте, что всю дорогу пройдете без футболок. Если холод будет напрягать, наденьте что-нибудь и не забывайте следить за уровнем кислорода.
Следить же за уровнем кислорода в крови, оказывается, довольно просто. Почти все положили в рюкзаки небольшие цифровые мониторы, которые с помощью инфракрасного излучения измеряют насыщенность крови кислородом. Эти устройства надеваются на палец и считывают пульс и уровень кислорода. Безопасные показатели насыщенности составляют около 97 % и более. Во время практики гипервентиляции и задержки дыхания, что я обычно выполнял дома в Денвере, мне удавалось опустить уровень кислорода до 50 % — такой показатель, если он не временный, говорит о хроническом заболевании легких. Но чем выше мы поднимаемся, тем ниже будет насыщенность кислородом, поэтому мы планируем проверять уровень кислорода каждые полчаса, а если он упадет ниже 90 %, начнем дышать чаще и глубже. Естественной реакцией человеческого организма на подъем высоты является учащенное дыхание (именно в этом заключается действие диамокса — он просто пассивно учащает дыхание), поэтому мы будем учащенно дышать всю дорогу от подножия до вершины горы, чтобы предотвратить возможную нехватку кислорода.
Когда все усвоили суть плана, мы пустились в долгий путь по идущей от ворот грунтовой тропе под пологом джунглей. Огромный указатель у гейта Марангу предупреждает всех, кто вступает на маршрут длиной 18,6 мили, об опасностях холодного, разреженного воздуха. Вдобавок там написано: «Все туристы должны быть в хорошей физической форме». Мы все более или менее соответствуем этому требованию. Наша группа — без футболок — огибает указатель. Позади идут 60 портеров. Они несут различный багаж, еду и медикаменты, которые могут понадобиться нам в походе. Сумки они несут на голове, а некоторые еще и два-три туристических рюкзака на плечах. Большинству портеров едва за двадцать. Меня поражает, что, хотя мы и планируем идти к вершине, никто из нас не сравнится в выносливости с теми, кто несет наши вещи. Многие из них совершают такой поход еженедельно, а значит, большинство портеров уже акклиматизировались к перемене высоты. Но от этого их труд впечатляет не меньше.
