Дверь участка была заперта; на стекле – прикрепленный липкой лентой кусок картона и написанное шариковой ручкой объявление:
«Часы работы:
08:30 – 12:00
и 13:00 – 14:30.
По четвергам, кроме того, 18:00–19:00.
Суббота выходной».
О воскресенье ничего не сказано. Очевидно, в воскресенье ничего преступного не происходит. Может, на этот счет особый приказ действует!
Мартин Бек задумчиво смотрел на объявление. Человеку, приехавшему из Стокгольма, трудно было представить себе такие порядки.
– Херрготт сейчас будет, – сказал парень в комбинезоне. – Он повел собаку гулять десять минут назад.
Мартин Бек кивнул.
– Это вы и есть тот знаменитый сыщик?
Спрошено не без ехидства. Что ответить? Парень продолжал ковыряться в машине и, не поднимая головы, добавил:
– Ты не обижайся. Просто туг говорили, что в гостинице остановился знаменитый детектив. А я вижу – незнакомое лицо.
– Наверное, это я и есть, – нерешительно ответил Мартин Бек.
– Значит, Фольке не миновать кутузки.
– Почему ты так думаешь?
– Да ведь это все уже знают.
– В самом деле?
– А жаль… Уж больно хороша у него копчушка.
Разговор кончился тем, что парень забрался под машину.
Мартин Бек задумчиво почесал затылок.
Минуты через две по ту сторону пожарной машины показался Херрготт Рад. Все та же охотничья шляпа на затылке, фланелевая ковбойка, форменные брюки, замшевые полуботинки. Серая с белым шведская лайка нетерпеливо тянула поводок. Они протиснулись под пожарной лестницей, пес тотчас поднялся на задние лапы, передними уперся в грудь Мартина Бека и принялся лизать ему лицо.
– К ноге, Тимми, – скомандовал Рад. – Кому сказано – к ноге. Что за безобразие!
Пес был тяжелый, и Мартин Бек слегка попятился.
– К ноге, Тимми, – твердил Рад.
Пес покружил, наконец неохотно сел и уставился на хозяина, насторожив уши.
– Привет, Херрготт, – отозвался глухой голос из-под пожарной машины.
– Здорово. Слышь, Ёнс, обязательно надо было ставить свою колымагу прямо перед полицейским управлением?
– Так ведь у тебя еще закрыто, – ответил Ёнс.
– Сейчас открываю.
Рад загремел ключами, пес тотчас вскочил на ноги.
Рад отпер и, блеснув карими глазами, возвестил:
– Добро пожаловать в участок Андерслёв, полицейский округ Треллеборг. Мы находимся в здании муниципалитета. Здесь размещаются собес, полицейский участок, библиотека. Я живу наверху. Все новенькое, шик-блеск, как говорится. Камеры роскошные. А это мой кабинет.
Кабинет выглядел достаточно уютно. Письменный стол, два кресла для посетителей. Большое окно смотрело во внутренний дворик. Пес улегся под столом.
– Из Треллеборга уже звонили, – сообщил Рад. – Начальник угрозыска. И полицмейстер тоже. Похоже, недовольны, что ты здесь обосновался.
Он сел за письменный стол и вытряхнул сигарету из пачки. Мартин Бек устроился в кресле.
Рад порылся на столе.
– Вот бумаги по делу. Посмотришь?
Мартин Бек поразмыслил, потом сказал:
– Может, лучше устно?
– С великим удовольствием.
Мартин Бек отдыхал. Рад пришелся ему по душе. Он не сомневался, что они поладят.
– Сколько у тебя людей?
– Пять. Секретарь. Три нижних чина – когда штат полный. Патрульная машина. Кстати, ты перекусил?
– Неплохо бы.
– Гм… – сказал Рад. – Как мы поступим? А пойдем ко мне наверх. Бритта придет в половине девятого и откроет. Если что-нибудь срочное, она позвонит мне и скажет. Могу предложить тебе кофе, чай, хлеб, сыр, конфитюр, яйца. Там разберемся. Кофе хочешь?
– Лучше чай.
– Я и сам больше чай люблю. Значит, беру с собой бумаги и поднимаемся на второй этаж. Идет?
Квартира была удобная, хорошо, со вкусом обставленная, но не приспособленная для семейной жизни. Сразу видно, что хозяин холостяк, давно холостяк, а может, и всегда им был. На стене висели два охотничьих ружья и старая полицейская сабля. Личное оружие Рада, «вальтер» 7,65, лежал в разобранном виде на клеенке на обеденном столе.
Судя по всему, хозяин был неравнодушен к оружию.
– Люблю пострелять, – сообщил он. Рассмеялся и добавил: – Только не в людей. Никогда в людей не стрелял.
Сам Мартин Бек стрелял скверно. Тем не менее ему приходилось целиться и стрелять в людей. Правда, он никого не убил. И то хорошо.
– Могу убрать со стола, – сказал Рад без особого воодушевления. – Так-то я обычно ем на кухне.
– Я тоже.
– Тоже холостяк?
– Более или менее.
– Ясно.
Его эта тема явно не занимала.
Мартин Бек был разведен; отец двух взрослых детей, дочери двадцать два, сыну восемнадцать. Правда, вот уже больше года назад у него появилась подруга. Звали ее Рея Нильсен; похоже было, что он ее любит. Присутствие Реи явно изменило его дом к лучшему. Но это не касалось Рада, да его, похоже, ничуть не интересовала личная жизнь начальника Отдела по расследованию убийств.
Кухня была обставлена с толком, со всеми современными удобствами. Рад поставил на плиту кастрюльку, достал из холодильника четыре яйца, приготовил чай.
Они поели. Вымыли посуду. Вернулись и гостиную. Рад достал из заднего кармана бумаги.
– Бумаги, – сказал он. – До чего они мне осточертели. Да мне и не надо в них заглядывать. Факты предельно простые. Пропавшую даму звать Сигбрит Морд. Тридцать восемь лет, работает в Треллеборге, в кондитерской. Разведена, бездетная, живет одна в маленьком доме в Думме. Это в сторону Мальмё. В тот день у нее был выходной. Ее машина была на профилактике, поэтому она поехала в Андерслёв на автобусе. По делам. Зашла в сберкассу, на почту. Потом исчезла. На автобус больше не садилась. Шофер опознал фотографию, утверждает, что Сигбрит в автобусе не было. С тех пор ее никто не видел. Это было семнадцатого октября. Из почты она вышла около часа. Машина «фольксваген» так и стоит в мастерской. В машине ничего. Я ее сам осматривал. Исследования на отпечатки и другие следы производились в Хельсингборге. Результат – ноль. Никаких путеводных нитей, как говорится.
– Ты ее знаешь? Лично?
– Конечно. Пока не началось увлечение природой, я на своем участке всех до единого знал. Теперь-то посложнее стало. Люди вселяются в избы на заброшенные хутора. И не прописываются. Пока туда доберешься – глядишь, уже куда-нибудь переехали, а на их место въехал кто-то другой. От прежних жильцов только коза да огород остались.
